Мюриэл Спарк - Memento mori

Перси стряхнул руку дамы Летти и, осклабляясь направо и налево, застегивая свой пыльник, удалился.

Для Годфри и миссис Петтигру освободили место за главным столом, рядом с Джопабокомами.

– А теперь мы попросим свеженького чаю, – сказала Цунами. Все облегченно вздохнули. Официантки прибрали запакощенный стол. Зал благоустроился.

Дама Летти стала расспрашивать миссис Петтигру о ее планах на будущее. Годфри тревожно вслушивался в их беседу. Он отнюдь не был уверен, что бывшая экономка Лизы Брук годится для ухода за Чармиан. Может, она старовата, а может, дорого запросит. Вон она какая вся эдакая, и в голове небось то же самое. И совсем ему не казалось, что Чармиан ее хорошо примет.

– То есть ничего определенного, сами понимаете, – вмешался он.

– Видите ли, мистер Колстон, я как раз говорила... – сказала миссис Петтигру. – Я говорю, что не могу так уж планировать, пока все не прояснится.

– Что прояснится? – спросил Годфри.

– Годфри, пожалуйста, не мешай, – сказала Летти. – У нас тут с миссис Петтигру свой разговор.

Она шлепнула локтем по столу и повернулась к миссис Петтигру, загораживая брата.

– А служба как, на ваш взгляд? – спросила его Цунами.

Годфри обернулся и поглядел на официанток.

– Что, все в полном порядке, – сказал он. – Та вот, постарше, прекрасно, по-моему, обошлась с этим, как его, Мэннерингом.

Цунами закатила глаза, как бы взывая о благодати.

– Я имею в виду, – сказала она, – обряд прощания с бедной Лизой в крематории.

– А, – сказал Годфри, – так бы и сказали «похоронная служба». А то вы просто сказали «служба», и я, естественно, подумал...

– И как же вам показалась похоронная служба?

– Да вполне, – сказал Годфри. – Я даже и сам решил – пусть меня в свое время кремируют. Очень опрятно. А то мертвые тела в земле лишь загрязняют нам питьевую воду. Вы бы сразу так и сказали: похоронная, дескать, служба.

– А по-моему, она прошла как-то холодно, – сказала Цунами. – Мне вот, например, хотелось бы, чтобы священник прочел некролог бедной Лизы. Помнится, на прошлой, где я была, кремации – у бедняжки Рональда умер брат Генри – там читался некролог из «Нотингем гардиан» про его боевые заслуги, про его деятельность в АССМИЛ [2]и заботу о безопасности на дорогах. И как это все трогало. Ну а в чем дело, почему нельзя было прочесть некролог Лизы? Сколько писали в газетах про ее заслуги перед искусством – вот и надо было нам все это зачитать.

– Совершенно с вами согласен, – сказал Годфри. – Это самое меньшее, что они могли сделать. А вы оформили заказом?

– Увы, нет, – вздохнула она. – Я предоставила распоряжаться Рональду. Словом, если сама не позаботишься...

– Поэты, они друг про друга всегда ужасно горячатся, – сказал Рональд. – У них, видите ли, очень личное отношение к поэзии.

– О чем это он там у нас говорит? – сказала Цунами. – Ах, он про мистера Мэннеринга, вот он о чем. Нет, Рональд, мы не про мистера Мэннеринга разговариваем. Мистер Мэннеринг ушел, с ним дело прошлое. Мы перешли на другие темы.

Когда они поднялись уходить, Годфри почувствовал, что сзади его толкнули под руку. Обернувшись, он увидел перед собой Гая Лита, скрюченного над клюками; его кругленькое детское личико было снизу искоса обращено к нему.

– Сняли пенки с похорон? – спросил Гай.

– Как то есть? – сказал Годфри.

Гай кивнул на оттопыренный карман Годфри с пирожными.

– Угощение для Чармиан?

– Да, – сказал Годфри.

– А Чармиан как вообще себя чувствует?

Годфри успел немного оправиться.

– Она в отличной форме, – сказал он. – Очень печально, – добавил он, – видеть такое человеческое несчастье. Ужасно, должно быть, когда не можешь передвигаться на своих двоих.

Гай хохотнул. Он продвинулся поближе к Годфри и чуть не ткнулся носом в его жилет.

– Ничего, любезный друг, – сказал он, – я в свое время напередвигался. И был не в пример прытче прочих.

По пути домой Годфри выкинул пирожные из окна машины. Ну вот зачем человеку эти чертовы лакомства? – подумал он. Они человеку совершенно не нужны, ему почти что нипочем скупить всю сегодняшнюю лондонскую выпечку – чего другого, а денег хватает. Зачем же человек их пихает в карман? Нет, не понять.

– Я был на похоронах Лизы Брук, – сказал он Чармиан, оказавшись дома, – то есть, точнее говоря, не на похоронах, а на кремации.

Чармиан помнила Лизу Брук, и недаром.

– Боюсь, что ко мне лично, – сказала Чармиан, – Лиза бывала не слишком доброжелательна, но это она себя показывала не с лучшей стороны. Есть такие натуры, у которых благородство души проявляется лишь с близкими по духу, однако...