Мюриэл Спарк - На публику

Но как она оказалась в ванной? Луиджи еще не успел спросить об этом Аннабел. Он был занят чтением писем.

Было воскресенье, десять часов утра. Няня отправилась с ребенком на площадку, устроенную на крыше отеля, где тотчас собрались со своими питомцами и другие нянюшки, ибо все это разноязычное племя жаждало уловить хоть какие-то обрывки сведений, просочившихся из комнат Аннабел.

Доставленные в Рим американские, английские и европейские континентальные газеты подхватили готовеньким, прямо из рук опередившей их итальянской прессы, сообщение о смерти Фредерика. С первых страниц бросались в глаза фотографии Аннабел, покидающей больницу после опознания тела, и Аннабел, окруженной соседями и нежно прижимающей к груди малютку сына, а также Аннабел в ее самом последнем и самом знаменитом «тигрином» фильме. Надпись же примерно в одинаковых словах везде гласила нечто вроде: «Самоубийство? Этого не может быть!» — говорит Аннабел».

Фотографий самого Фредерика было не так уж много, но этого не заметил никто, кроме Аннабел; да и та обратила на это внимание только потому, что так недавно испытала на себе всю силу его ненависти: видя, что истинный виновник сенсации, Фредерик, остается в тени, она почувствовала досаду оттого, что мужа нет в живых и эта несправедливость уже не сможет его огорчить. Впрочем, свое наблюдение Аннабел оставила при себе.

Луиджи прибыл из деревни в полдесятого; его приезд послужил для няньки путеводной нитью, из которой она плела на крыше самые разнообразные узоры.

Аннабел встала и оделась. Бледная, вялая, она сидела в кресле и маленькими глотками отпивала из чашки кофе, не прикасаясь ни к лежащим на подносе хрустящим булочкам, ни к стоящим там же вазочкам с вареньем и джемом. Луиджи весь ушел в чтение писем. Перед ним тоже стоял поднос, и он с аппетитом жевал намазанные маслом булочки, а попутно осваивался с содержанием писем и с самим фактом их существования.

В руке у Аннабел был ее новый сценарий — «Лестница». Тот самый, что она читала третьего дня до прихода Билли. Жирный след от ножа так и остался на странице. Когда в квартиру ворвались гости, она спрятала сценарий под подушку, а перебираясь в гостиницу, сунула его в сумку, где спал ребенок. Сейчас она торопливо отыскала нужную страницу и погрузилась в чтение роли — она играла секретаршу жены посла, — при этом у нее было такое же ощущение, какое бывает у человека, который, проторчав полдня в уличной пробке, наконец-то возвращается домой.

«97. Дафна останавливается на лестнице. Она увидела проходящего через холл Ламонта.

98. Камера передвигается к Ламонту. Подойдя к дверям библиотеки и взявшись за ручку, он оборачивается и застывает в нерешимости. Взгляд вверх.

99. Камера медленно движется вверх по лестнице от ступеньки к ступеньке, доходит до ног Дафны в туфлях с пряжками, которые медленно сходят вниз.

100. Вид с лестничной площадки в середине лестницы. Дафна спускается вниз. Ламонт по-прежнему стоит возле дверей библиотеки. Его рука не сдвинулась с места.

101. Камера переходит к верхней площадке. Ноги леди Сары в нарядных туфлях с острыми носками. Камера медленно движется к лицу, глазам. Леди Сара одета к обеду. Решительным шагом она начинает спускаться.

102. Площадка посередине лестницы. Леди Сара останавливается.

Леди Сара.Как, мисс Вэнс, вы уже все закончили?

103. Внизу Дафна, которая продолжает спускаться к Ламонту, все еще стоящему возле дверей библиотеки, при звуке голоса леди Сары останавливается, держа руку на перилах. Затем оборачивается с умоляющим выражением лица.

Дафна.О да, леди Сара, я хотела на минутку... просто... просто...

Ламонт.Сара, знаешь ли, мисс Вэнс имеет право хотя бы по вечерам немного подышать свежим воздухом».

— Это все? — спросил Луиджи, дочитав письма до конца.

— Билли сказал, что все, — ответила она.

— А с этих сняты копии?

— Он говорит, что нет.

— Ты за них заплатила?

— Нет.

— Значит, у него есть копии и рано или поздно тебе придется за них уплатить.

— Билли клянется, что он не снимал фотокопий. Он был вне себя от ярости, когда я ему не поверила. Может быть, он пожалел меня.

— Может быть, он что?.. — переспросил Луиджи.

— Пожалел меня.

Скорбно кивнув головой, Луиджи вынужден был согласиться, что это возможно.

— Да, он может пожалеть тебя, — сказал Луиджи. — Еще бы.

Он снова взглянул на последнюю страницу последнего письма, обращенного к Аннабел, и прочел вслух: