Редьярд Киплинг - Наулака - История о Западе и Востоке

- Хай! Хай! Ты ничем не отличаешься от остальных, - сказал король. Все чего-то требуют у государства. Ну что же тебе нужно?

Мальчик просительно сложил ручонки, а потом бесстрашно ухватил отца за громадную бороду, которая на раджпутский лад была зачесана за уши.

- Всего-навсего десять новых седел, - сказал он. - Они хранятся в больших кладовых для седельного снаряжения. Я их сам видел. Но смотритель лошадей сказал, что я должен сначала спросить разрешения у короля.

Лицо махараджи потемнело, и он дал страшную клятву, что не спустит этого.

- Король нынче и раб и слуга одновременно, - проворчал он, - слуга агента сахиба и английского государства, но клянусь Индрой*! - королевский сын - это не кто-нибудь, а королевский сын. И какое право имеет Саруп Сингх не давать тебе то, что ты возжелал, дражайший мой принц?

- Я говорил ему, - сказал махараджа Кунвар, - что мой отец будет недоволен. Но больше я ему ничего не сказал, потому что мне нездоровилось, и потом, ты же знаешь, - головка в чалме печально поникла, - я же всего лишь ребенок. Можно я возьму седла?

Тарвин, который не понимал ни слова из этого разговора, сидел спокойно на своей маленькой лошадке и, улыбаясь, смотрел на своего друга махараджу. Когда махараджа Кунвар сказал отцу о цели своего прихода, во дворе стояла полная тишина. Так тихо бывает лишь в предрассветный час. Тарвин слышал даже воркованье голубей па башне высотою в сто пятьдесят футов. Но теперь за зелеными ставнями все ожило, пришло в движение: чувствовалось, что там пристально следят за тем, что происходит во дворе. Тарвин слышал затаенное дыхание, шелест тканей и осторожнейший скрип приоткрываемых окон. Сюда долетал запах мускуса и жасмина, наполнивший сердце Ника тревогой; не поворачивая головы и не глядя в ту сторону, он мог с уверенностью сказать, что Ситабхаи со своими женщинами внимательно следила за беседой короля с сыном. Но ни сам король, ни принц, казалось, не обращали на это внимания.

Махараджа Кунвар гордился своими познаниями в английском языке, которые он приобрел, сидя на коленях у миссис Эстес; короля же весьма интересовали успехи сына. И чтобы Тарвин понял, о чем они говорят, принц перешел на английский, но заговорил очень медленно и отчетливо, так, чтобы и отец понял его.

- А вот новые стихи, которые я выучил лишь вчера, - сказал он.

- А там ничего не говорится об английских богах? - спросил махараджа подозрительно. - Помни, что ты раджпут.

- О нет, нет! - ответил принц. - Это просто английские стихи, и я выучил их очень быстро.

- Тогда я выслушаю их, маленький брамин. В один прекрасный день ты выучишься писать, как настоящий писец, и поступишь в английский колледж и будешь носить длинную черную мантию.

Малыш снова перешел на родной язык.

- На флаге нашего государства пять цветов, - сказал он. - И когда я уйду на войну сражаться за него, я, быть может, стану настоящим англичанином.

- Теперь, сынок, никто уже не водит свои армии в бой. Но я слушаю тебя, читай же.

Сдержанный шорох и шепот сотен невидимых зрителей усилились. Тарвин наклонился вперед, подперев голову рукой, а принц соскользнул с отцовских колен, заложил руки за спину и начал читать, безо всякого выражения и без остановок:

Тигр, тигр, жгучий страх,

Ты горишь в ночных лесах.

Чей бессмертный взор, любя,

Создал страшного тебя?

В небесах иль средь зыбей

Вспыхнул блеск твоих очей?

Как дерзал он так парить?

Кто посмел огонь схватить?

Кто скрутил и для чего

Нервы сердца твоего?

Чьею страшною рукой

Ты был выкован - такой?

Там есть еще что-то, но я забыл, - продолжал он, - а кончается так:

Тот же ль он тебя создал,

Кто рожденье агнцу дал?*

Я выучил его очень быстро. - И он захлопал в ладоши в знак похвалы самому себе, и Тарвин последовал его примеру.

- Я ничего не понял, но ты молодец, - английский тебе в жизни пригодится. Твой белый друг так говорит по-английски, как я прежде и не слыхивал, - сказал махараджа на местном наречии.

- Да, - ответил принц. - Но, кроме того, он говорит и лицом, и руками вот так, смотри. И я, сам не знаю почему, всегда смеюсь, когда слушаю его. А вот сахиб полковник Нолан говорит, точно буйвол, не раскрывая рта. И непонятно, сердится он или, наоборот, доволен. Но, отец мой, скажи же мне, что здесь делает сахиб Тарвин?

- Мы едем вместе на прогулку, - ответил король, - и когда мы вернемся, возможно, я смогу ответить на твой вопрос. А что говорят о нем твои люди?

- Они говорят, что сердце у него чистое. И он всегда ласков со мной.