Уильям Конгрив - Старый холостяк

Сеттер (не замечая Люси). Не подлежит сомнению, что человек, начисто лишенный дарований, не может быть сводником. Сводник должен быть тактичен, усерден, осторожен, молчалив и так далее, а, главное, храбр, как Геркулес, то есть пассивно храбр и активно послушен. Ах, Сеттер, какой клад пропадает в тебе лишь потому, что ты пребываешь в безвестности!

Люси (в сторону). Он задумчив. Значит, затевает пакость. Может быть, в маске {26} я выпытаю больше. (Надевает маску. Громко.) На одно слово, достойный джентльмен.

Сеттер. Ах, если бы свет знал обо мне, я мог бы стать большим человеком!..

Люси. Мне совестно мешать вашим размышлениям...

Сеттер. И был бы не первым, кто достиг величия благодаря сводничеству.

Люси. Да поразят тебя чума и нужда, многодумный сводник!

Сеттер. Что? Кто ты, злобная тварь, оторвавшая меня от грез о величии? Кто ты, гнусная помеха...

Люси. Твоим гнусным философствованиям, жалкий тщеславный негодяй! Как ты смеешь так завеситься, зная, чем занимается твой хозяин? Ведь он же обер-сводник при мистере Беллмуре!

Сеттер. Хорошо сказано, мисс, будь я... Но откуда ты знаешь моего господина и меня?

Люси. Как вас не знать, если вы оба...

Сеттер. Видимо, мужчины. Что ж, по всей вероятности, так оно и есть. Я нередко замыкаю колонну и вхожу в брешь, пробитую моим хозяином.

Люси. Да, предатель своей законной повелительницы, в брешь, но это брешь в вашей собственной чести.

Сеттер. Ого! Но кто же ты? Сдвинь это светское лицо и яви свою каждодневную личину.

Люси. Нет, приятель, я не сниму маску: тебя надо не только оскорбить, но и лишить надежды на месть.

Сеттер. Ну я, кажется, учуял, кто ты такая. Ты какая-нибудь брошенная служанка, с которой мы недавно позабавились и которая пришла сюда, чтобы подразнить свое воображение воспоминаниями о совершенном над ней надругательстве.

Люси. Нет, подлый льстец, превозносящий пороки своего господина! Ты чучело, сляпанное из обносков и отрепьев его безудержного щегольства!

Сеттер. А ты - подобие своей мерзопакостной госпожи, слепленное из ее грязных мыслишек и выношенного белья!

Люси. Чтоб тебе издохнуть в петле, шавка нищего! Твой хозяин всего-навсего попрошайка в любви: стоит у порога и ноет, а в дом войти робеет.

Сеттер. А ты - глазок в воротах своей госпожи, которые открываются каждому, кто постучит. Словом, ты - большая дорога, ведущая к твоей хозяйке.

Люси. Скотина! Жаба поганая! Нет, я больше не выдержу! (Срывает с себя маску.) Гляди и трепещи!

Сеттер. Как! Миссис Люси?

Люси. Не понимаю, как у тебя еще хватает наглости смотреть мне в глаза!

Сеттер. Простите, сударыня, а на ком вина? Кто первым бросил камень? Кто слишком низко оценил мои должностные обязанности? И как я мог узнать тебя? Инстинктом, что ли?

Люси. Твой инстинкт должен был подсказать тебе, висельник, какая у меня должность. А ты опорочил ее самым подлым образом. Я не обижаюсь на то, что ты наговорил о моей особе; но поношение и позор, которым ты предал мое невинное ремесло, - этого я не перенесу! (Делает вид, что плачет.)

Сеттер. Право, Люси, мне очень жаль, что так получилось. Признаю себя виновным, хотя мы оба непочтительно отзывались о нашем ремесле. Я готов дать тебе любое удовлетворение.

Люси. Поклянись.

Сеттер. Клянусь изо всех сил.

Люси. Тогда будем кратки. Почему твой хозяин не пришел сегодня, как его просили в письме, которое я ему принесла?

Сеттер. Отвечу не менее кратко: его дело слушается в другом суде.

Люси. Довольно! Отвечай человеческим языком: как далеко зашло у них с Араминтой?

Сеттер. Так далеко, что возврата уже нет, хотя в данную минуту мой хозяин находится в немилости из-за сорванного насильно поцелуя. Мы с тобой, Люси, можем целоваться и без таких ухищрений.

Люси. Отстань!.. Ну и сокровище же он!

Сеттер. Потому-то тебе и хочется вставить этот брильянт в медальон твоей госпожи.

Люси. Где он сейчас?

Сеттер. Скоро будет на Пьяцце {27}.

Люси. Вспомни, как ты сегодня вел себя. Я хочу прочесть на твоем лице раскаянье.

Сеттер. Как, Люси! Ни малейшего знака расположения? Разве у нас с тобой в обычае расставаться с сухими губами?

Люси. Нет, нет! Назад! Я не желаю, чтобы меня тискали и целовали - я в неподходящем расположении духа.

Сеттер. Я тебя в нем не оставлю: пойду с тобой и развеселю.

Уходит.

Сцена третья

Улица.

Входят сэр Джозеф Уиттол и Блефф.

Блефф. Итак, сэр, из-за вашей неуместной щедрости...

Сэр Джозеф. И доброты, спина моя: я - человек добрый, тут уж ничего не поделаешь.