Алекс Хейли - Корни. Часть I

Вышел кинтанго и обратился к мальчику, хотя было понятно, что его слова относятся ко всем. «Это научило тебя двум важным вещам: делать то, что тебе велено и держать язык за зубами». Затем Кунта и другие увидели, как этот парень впервые заслужил ободрительный взгляд старого кинтанго, который знал, что рано или поздно мальчишка всё равно поймает эту неуклюжую птицу, потому что она не могла летать, а лишь совершала короткие перелёты с куста на куст.

Птица была быстро изжарена и съедена, а парню разрешили спать весь день и всю ночь, пока все другие учились охотиться.

Ко второй луне обучения ребята третьего кафо уже умели выжить в лесу так же легко, как если бы жили в деревне. Теперь они могли найти и распознать следы любого животного. Всё мясо, которым они питались, было добыто самими ребятами. Они в два раза быстрее, чем раньше, научились освежёвывать добычу и готовить её на почти бездымном костре.

Но как бы много они не познавали, чему бы ни обучались, старый кинтанго был всегда недоволен. Его требования и дисциплина оставались такими строгими, что ребята почти всё время испытывали либо злость, либо страх, если не считать тех периодов, когда от усталости они уже ничего не ощущали. Если команда, обращённая к любому из ребят, тут же не исполнялась, наказывали всех. Мальчишки готовы были сами побить нерадивого ученика, но их сдерживало то, что их всех накажут за драку, да и с самого детства им внушали, что люди племени мандинго никогда не должны драться между собой. В конце концов, ребята начали понимать: общее благополучие группы зависит от каждого. Нарушения совершались всё реже, и с уменьшением количества наказаний, страх, который они испытывали к кинтанго, сменился уважением, какое раньше они питали только к своим отцам.

И всё же не проходило дня, когда бы Кунта и его сверстники не чувствовали себя неуклюжими и глупыми в той или иной ситуации. Они с удивлением узнали, например, что коврик, свернутый и повешенный определённым образом у хижины мужчины, сообщал другим мужчинам о времени возвращения хозяина. Или, что сандалии, поставленные под определенным углом друг к другу у входа в хижину, о многом говорят другим мужчинам. Но самым замечательным секретом для Кунты казался особый мужской язык, в котором звуки слов изменялись таким образом, что смысл их не могли понять ни женщины, ни дети, ни мужчины другого племени. Вскоре Кунта и остальные ребята почти всё время изъяснялись на этом секретном языке.

В каждой хижине ребята после прошедшей очередной луны клали камень. Через несколько дней после появления в хижинах третьего камня, когда ребята занимались борьбой во дворе, в ворота вошли двадцать пять или тридцать мужчин. Среди ребят пронёсся громкий вздох, так как в мужчинах они узнали своих отцов, дядей или старших братьев. Кунта не поверил своим глазам, когда после трёхлунного перерыва увидел Оморо. Он хотел крикнуть от радости, но его сдержала какая-то неведомая сила.

Только один из ребят кинулся с криком к своему отцу. Ни слова не говоря, отец этого мальчика взял прут у ближайшего к нему помощника кинтанго и начал хлестать им своего сына, крича на него за то, что тот не сдержался, и всё ещё оставался мальчиком. После этого сам кинтанго велел им всем лечь на живот, а пришедшие мужчины прошлись своими посохами по спинам ребят. Кунта находился в смятении. На удары он не обращал внимания, считая их частью мужского воспитания, но ему было больно от того, что он не мог обнять своего отца или даже услышать его голос. Он устыдился своего желания, ибо даже думать о таком считалось недостойным мужчины.

После наказания кинтанго приказал ребятам бегать, прыгать, танцевать, свистеть, читать молитвы, а их отцы, дяди и старшие братья молча смотрели на результаты обучения, после чего ушли, поблагодарив кинтанго и его помощников и даже не оглянувшись на своих ребят. А через час Кунту и всех остальных опять наказывали за то, что они без охоты готовили себе ужин. От того, что кинтанго и его помощники вели себя так, будто сегодня никто вовсе не приходил, ребятам было ещё обиднее. Но вечером, когда они тренировались в борьбе, прежде чем лечь спать, один из помощников, проходя мимо Кунты, быстро сказал ему в полголоса: «У тебя появился ещё один брат, его назвали Мади».

Теперь их четверо, думал Кунта, четверо сыновей у отца и матери. Как всё это будет звучать в будущем через сотни дождей, когда гриоты будут рассказывать о клане Кунте. После Оморо, думал Кунта, он станет первым мужчиной в семье, когда вернётся в Джуффур. Он учился не только быть мужчиной, но и многому, чему научит Ламина. По крайней мере, он расскажет ему всё, что можно знать мальчику, а Ламин научит Суваду, а тот, нового брата по имени Мади. Уже засыпая, Кунта подумал о том, что когда ему будет столько же дождей, сколько Оморо, у него появятся свои сыновья, и всё начнётся сначала.