Пьер Корнель - Цинна

Таил в душе...

Август

Но ты не держишь обещанья.

Молчи; ведь я не все успел тебе сказать.

Я кончу - и тогда пытайся отрицать.

Теперь же мне внимай, не прерывая боле:

Ты смерть готовил мне у входа в Капитолий,

При приношенье жертв хотел своей рукой

Над чашей нанести удар мне роковой.

И часть твоих друзей мне б выход заслонила,

Другая же тебе б помочь успела силой.

Как видишь, обо всем я извещен сполна.

Ты хочешь, чтоб убийц назвал я имена?

То Прокул, Глабирьон, Виргиниан, Рутилий,

Помпоний, Плавт, Ленас, Альбин, Марцелл, Ицилий,

Максим - которого я другом мог считать,

А остальных из них не стоит называть.

Вот кучка тех людей, погрязших в преступленье,

Которым тяжело законов проявленье,

Которые, тая бесчестность дел своих,

Законов не любя, стремились свергнуть их.

Вот ты теперь молчишь, но вызвано молчанье

Смущеньем у тебя, в нем нету послушанья.

Чего же ты хотел, о чем же ты мечтал,

Когда б поверженный у ног твоих я пал?

Свободу дать стране от слишком тяжкой власти?

Коль мысли я твои понять мог хоть отчасти,

Спасение ее зависит от того,

Кто крепко держит жезл правленья своего.

А если замышлял ты родины спасенье,

Зачем мешал ты мне дать ей освобожденье!

Из рук моих ты б мог свободу эту взять

И было б незачем к убийству прибегать.

Так в чем же цель твоя? Сменить меня? Народу

Опасную тогда приносишь ты свободу.

И странно, что, в душе стремленье к ней храня,

Одно препятствие находишь ты - меня!

Коль тяжкой родину я награждал судьбою,

То легче ль будет ей, забыв меня, с тобою?

Когда я буду мертв, ужель, чтоб Рим спасти,

Власть к одному тебе достойна перейти?

Подумай, вправе ль ты довериться расчетам.

Ты в Риме так любим, ты окружен почетом,

Тебя боятся все, готовы угождать,

И у тебя есть все, что мог бы ты желать,

Но и врагам своим внушал бы ты лишь жалость,

Когда бы власть тебе, ничтожному, досталась.

Осмелься возразить, скажи, чем славен ты,

Какой в достоинствах достиг ты высоты,

Чем похвалиться бы ты мог передо мною

И чем возвыситься по праву над толпою?

Тебе могущество, тебе дал славу я,

Тебе опорою была лишь власть моя.

Всеобщее не сам стяжал ты поклоненье,

В тебе моих щедрот все видят отраженье,

И, если б я хотел, чтобы ты пал скорей,

Поддержки стоило б лишить тебя моей.

Но уступить хочу я твоему желанью.

Бери отныне власть, предав меня закланью.

Ужель Сервилия, Метелла славный род,

Потомки Фабия, которых чтит народ,

Потомки тех мужей, какими Рим гордится,

В чьих жилах пламенных героев кровь струится,

Забудут хоть на миг о прадедах своих

И примирятся с тем, что ты стал выше их?

Ну, говори теперь!

Цинна

Я чувствую смущенье.

Не гнев твой страшен мне, не смерти приближенье,

Я в думы погружен. Я кем-то предан был,

И не могу понять, кто делу изменил.

Но мысль о том хочу я отогнать скорее.

Я все же римлянин, потомок я Помпея.

Что деда моего осмелились убить,

И гибель Цезаря не может искупить.

Я предан цели был высокой, благородной.

Коль низостью тебе считать ее угодно,

Не жди, что я себя готовлюсь упрекать,

Бесплодно сожалеть и слезы проливать!

Тебя судьба спасла, меня же погубила.

Мы оба сделали, что сделать нужно было.

Ты славу приобрел для будущих времен

И гибелью моей в опасностях спасен.

Август

Опять упорствуешь ты в дерзости признаний,

Не каешься в вине, не ищешь оправданий.

Посмотрим, до конца ль отважен ты душой,

Ты свой исполнил долг, и я исполню свой.

Суди же сам себя, возмездье избирая.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Ливия, Август, Цинна, Эмилия, Фульвия

Ливия

О заговорщиках все рассказать пришла я.

Эмилия средь них - сейчас узнала я.

Цинна

О боги, то она!

Август

Ты тоже, дочь моя?

Эмилия

В том, что он совершил, себя винить мне надо:

Ведь я всех дел его причина и награда.

Август

Как! Лишь сегодня ты успела полюбить

И жизни для него порвать готова нить?

С какой поспешностью ты жертвуешь собою

Тому, кто только что тебе вручен был мною!

Эмилия

Любовь, с которой я пришла сюда сейчас,

Не долг покорности, не отклик на приказ.

И ты не властен в том, чтобы сердца пылали.

Четыре года мы любовь от всех скрывали.

Любила Цинну я, и мне был предан он,

Но ненавистью был союз наш вдохновлен.

Надежду светлую ему я подавала,

За моего отца пусть отомстит сначала.