Курт Воннегут: Любое разумное предложение

Несколько дней назад, как раз перед тем, как я приехал сюда, в Ньюпорт, передохнуть несмотря на то, что оказался без цента в кармане, мне пришло в голову, что нет другой такой профессии — или области рэкета, если угодно, — представители которой больше страдают от своих клиентов, чем торговцы недвижимостью. Если стоишь смирно, тебя бьют. Если бежишь — стреляют.

Может, у дантистов еще более суровые отношения со своими клиентами, но я лично в этом сомневаюсь. Дайте человеку выбор между удалением зуба или необходимостью выплаты комиссионных торговцу недвижимостью, и он неизменно склонится в пользу клещей и новокаина.

Возьмем Делаханти. Две недели назад Деннис Делаханти попросил меня помочь продать его собственный дом и сказал, что хочет получить за него двадцать тысяч.

В тот же день я повез клиента посмотреть дом. Клиент прошелся по нему, сказал, что ему все понравилось и он его покупает. Вечером он заключил сделку. С Делаханти. За спиной у меня.

После этого я отправил Делаханти счет, рассчитывая получить комиссионные — пять процентов от продажной цены, одну тысячу долларов.

— Ты кто такой? — полюбопытствовал он. — Популярная кинозвезда?

— Вы знаете, что мне полагаются комиссионные.

— Разумеется, знаю. Но ты проработал один час. Тысячу баксов за час! Сорок тысяч в неделю, два миллиона в год! Я бы мечтал об этом.

— В некоторые годы я зарабатывал и по десять миллионов, — заметил я.

— Я работаю шесть дней в неделю, сорок недель в году, и вдруг оказывается, что должен заплатить какому-то молодому наглецу типа тебя тысячу баксов за час улыбок, пустую болтовню и пинту бензина. Нет, я напишу моему конгрессмену. Если это законно, то такой закон безусловно необходимо отменить.

— Он и мой конгрессмен, — напомнил я. — И вы подписали контракт. Вы же читали его, не так ли?

Он повесил трубку. И до сих пор не расплатился.

Пожилая миссис Хеллбруннер позвонила как раз после Делаханти. Ее дом был выставлен на продажу уже три года и представлял собой все, что осталось от семейного состояния Хеллбруннеров. Двадцать семь комнат, девять ванных, зала, кабинет, студия, музыкальный салон, солярий, башни с бойницами для арбалетчиков, символический разводной мост с опускной решеткой и сухой ров. Не сомневаюсь, что где-нибудь в подвале должны существовать дыба и виселица для непокорной дворовой челяди.

— Как-то это неправильно, — сказала миссис Хеллбруннер. — Мистер Делаханти продал свой кошмарный спичечный коробок за один день и на четыре тысячи дороже, чем сам за него заплатил. Видит бог, я за свой дом прошу всего лишь четверть его истинной стоимости.

— Да, но на вашу собственность должен быть весьма специфический покупатель, миссис Хеллбруннер, — заметил я, имея в виду сбежавшего из психушки маньяка. — Но когда-нибудь он появится. Недаром же говорят, что на каждого покупателя есть свой дом, и на каждый дом — свой покупатель. Не скажу, что здесь мне каждый день попадаются люди, по внешнему виду которых можно понять, что им по карману приобретение недвижимости ценой в сотню тысяч долларов, но рано или поздно...

— Когда мистер Делаханти обратился к вам как клиент, вы тотчас же принялись за работу и заслужили свои комиссионные, — продолжала она. — Почему бы вам не сделать то же самое для меня?

— Мы просто должны проявить терпение. Дело в том...

Она тоже повесила трубку, а в следующий момент в дверях офиса я увидел высокого седовласого джентльмена. Что-то в нем — а может, и во мне — вызвало у меня желание встать по стойке смирно и подтянуть мой свисающий живот.

— Да, сэр! — воскликнул я.

— Это ваше? — произнес он, протягивая вырезанное из утренней газеты объявление таким жестом, словно возвращал выпавший из моего кармана грязный носовой платок.

— Да, сэр. Усадьба Хёрти, сэр. Я подавал объявление, совершенно верно.

— Это усадьба, Пэм, — сказал он, и я увидел высокую, одетую в темное женщину. Она смотрела не прямо на меня, а куда-то над моим левым плечом, словно я был метрдотелем или еще какой-то малозначительной фигурой из обслуживающего персонала.

— Плавательный бассейн в порядке? — поинтересовалась женщина.

— Да, мэм. Два года как построен.

— Конюшни в рабочем состоянии? — в свою очередь спросил мужчина.

— Да, сэр. Мистер Хёрти в настоящее время держит в них своих лошадей. Недавно побелены, проведена противопожарная обработка и все прочее. Он просит за усадьбу восемьдесят пять тысяч, цена окончательная. Вас это не смущает, сэр?