Клайв Льюис - Кружной путь, или Блуждания паломника

-- Конечно, пойдем по дороге, - сказал Джон.

- А мне представляется, - возразил Виртус, - что перейти можно именно там, на крайнем Севере. В конце концов, переплывем пролив на лодке.

Они пошли по совсем уж безотрадным тропам, через камни и пустоши. Вскоре им стало трудно идти и трудно дышать, и они поняли, что путь их медленно поднимается вверх. Здесь почти ничего не росло - кустик, пучок чахлых трав, а так все мох да камень, и ступали они по камням. Серое небо нависло над ними, птиц не было, а холод стоял такой, что они не могли остановиться, сразу замерзали.

Виртус шел ровным шагом, Труд - тоже, но на почтительном расстоянии, а Джон натер ногу и хромал. Долго думал он, под каким предлогом остановиться и, наконец, сказал просто:

- Друзья мои, идти я больше не могу.

- Ты должен, - сказал Виртус.

- Мы вам поможем, сэр, - сказал Труд. - Не привыкли вы, силы нету.

И они подхватили его под руки, и вели много часов, и к вечеру услышали крики чаек, и Виртус воскликнул:

- Мы у берега!

- Еще далеко, сэр, - сказал Труд. - Чайки залетают от моря миль на тридцать, когда плохая погода.

И они еще долго шли, и серое небо стало черным, и они увидели хижину, и постучались в двери.

Глава 2

Три Бледных Брата

Войдя в дом, они увидели трех молодых людей, очень худых и бледных, которые сидели у печки. Потолок был низкий. У одной стены стояла скамья, застланная мешковиной.

- Мы не богаты, - сказал один из бледных людей, - но я управитель, и долг велит мне разделить с вами трапезу.

Звали его Угл.

- Убеждения не позволяют мне повторить слова моего друга, - сказал другой. - Я выше заблуждений, называемых гостеприимством и жалостью.

Его звали Классикус.

- Надеюсь, - сказал третий, - вы бродите по пустынным местам не потому, что заражены романтикой.

Он назывался Гумани.

Джон слишком устал, чтобы ответить, Труд не посмел бы, но Виртус сказал Углу:

- Вы очень добры.

- Я ничуть не добр, - сказал Угл. - Я делаю то, что должен делать. Моя этическая система зиждется на догме, а не на чувстве.

- Прекрасно вас понимаю, - сказал Виртус.

- Неужели вы из наших? - воскликнул Угл. Неужели вы схоласт и богослов?

- Простите, - сказал Виртус, - в таких делах я не разбираюсь, но знаю, что правилу надо следовать, ибо это - правило, а не потому, что мне так угодно.

- Да, вы не из наших, - сказал Угл, - и вы, конечно, погибнете. Языческие добродетели - лишь блестящие пороки. Приступим к трапезе.

И мне приснилось, что бледные люди вынули три банки мясных консервов и шесть галет. Угл поделился с гостями своей порцией. Каждому досталось очень мало, но все же Джон и Труд что-то съели, ибо Виртус и Угл наперебой уступали им свою еду.

- Пища наша проста, - сказал Классикус, - и придется не по вкусу тем, кто изощрил свою чувственность в южных краях. Но оцените совершенство формы. Банки - безупречный куб, галеты - квадрат.

- Надеюсь, - сказал Гумани, - вы заметили, что мы не употребляем старых, романтических приправ.

- Заметили, - скзал Джон.

- Все лучше редиски, - сказал Труд.

- Вы здесь живете, господа? - спросил Виртус.

- Да, - отвечал Гумани. - Мы основали общину. Народу у нас мало, пищи тоже, но когда мы возделаем эту землю, всего будет достаточно, конечно, для умеренных людей.

- Это прекрасно! - сказал Виртус. - Каковы же ваши принципы?

- Вера, гуманизм, классицизм, - сказали хором бледные люди.

- Вера! Значит вы - управители?

- Ни в коей мере! - вскричали Гумани и Классикус.

- Но вы верите в Хозяина?

- Меня эта проблема не занимает, - сказал Классикус.

Я же, - сказал Гумани, - знаю точно, что Хозяин просто миф.

- А я, - сказал Угл, - знаю точно, что Хозяин - истинный факт.

- Как странно! - сказал Виртус. - Не пойму, что же вас объединило.

- Ненависть, - сказал Гумани. - Да будет вам известно, что мы - братья, и отец наш - мистер Умм.

- Я его знаю, - сказал Джон.

- Он был женат дважды, - продолжал Гумани. - Первую его жену звали Мерзилия, вторую - Хладилия. От первого брака родился Сигизмунд, наш сводный брат.

- Я знаю и его, - сказал Джон.

- Мы же, - сказал Гумани, - родились от второго.

- Так мы в родстве! - вскричал Виртус. - Вы, наверное, знаете, что у Хладилии был сын от первого брака. Это я и есть. Мы - сводные братья. Как ни жаль, отца своего я не помню и даже слышал, что его не было.

- Ни слова больше! - сказал Угл. - Вряд ли вы полагаете, что этот предмет нам приятен. К тому же, моя должность велит мне отречься даже от законных родственников.

- Кого же вы все ненавидете? - спросил Джон.