Гума Ла - И нитка втрое скрученная

17

Вода, вода, вода. И в грязно нависшем небе, и в отяжелевшей земле, в медных кранах, и в железных цистернах. Вода, чтобы сварить кофе, чтобы выстирать лохмотья. Вода, чтобы обмыть покойника. Вода - это драгоценность, и во дворах у тех, в чьи дома проложены водопроводные трубы, выстраивались очереди маленьких оборванцев с ведрами, с банками и кастрюльками. Те, у кого из кранов бежала вода, продавали ее остальным, у кого таких благ не было. Потому что жить-то надо, верно?

- Мистер, мать просит ведро воды до пятницы.

- До пятницы? Ждать двух пенсов до пятницы? Твоя мать, должно быть, рехнулась. Два пенса ведро, плата наличными.

- У матери нет сейчас двух пенсов, поверьте, мистер.

- А я, что ли, в этом виноват? Проваливай, да побыстрее, некогда мне с тобой болтать.

- Эй ты, гад, я первый сюда пришел! Слышишь?

- Пошел ты. Я здесь все время, очередь моя.

- Ах ты!.. Я здесь стою. Спроси ее. Ведь я стою здесь?

- Слушайте вы, маленькие черти, если не умеете вести себя как следует, никто ничего не получит, ясно?

- Миссис, мать просит ведро воды до пятницы.

- Как бы не так! Нет денег, не будет воды. До пятницы ей...

- Эй, послушай! Ты что, за два пенса хочешь получить целую ванну воды? У нас здесь не распродажа, самим не хватает.

- А что? Два пенса - и наливай доверху свою посудину. Разве не так?

- Ах ты, сопляк! Ты еще поговори у меня, нахал ты этакий! Да я тебе сейчас спущу штаны и так всыплю!

- Банка есть банка. О размерах уговору не было.

- Ишь, ловкач какой. Притащил целую ванну и наливай ему до краев?

- Мистер, банка не полная. Долейте, чтоб полная была.

- Ладно, ладно, не ори! Давай сюда!

Вода с шумом, бульканьем, плеском бежит в ведра, банки, кувшины, горшки. Вода, чтобы варить по утрам кофе, вода, чтобы выстирать отцу выходную рубашку. А иной раз даже - чтобы умыться. Вода, чтобы обмыть новорожденного или покойника.

Вода - это прибыль. Чтобы извлечь эту прибыль, тот, кто торгует водой, должен дочиста отмыть в ней свою душу от сострадания. Он должен выполоскать из сердца всякую жалость, до крошки выскрести из себя жесткой щеткой корысти следы сочувствия к ближнему. Надо иметь водопроводный кран вместо сердца, цистерну вместо головы, свинцовые трубы вместо внутренностей.

- Полведра, мистер. У нас только одно пенни.

- Полведра? Полведра. О господи Иисусе, на что мне сдалось одно пенни?

- Ма просит банку воды до завтра, мистер. Ей-богу, мистер, до завтра.

- Скажи своей матери, что до завтра еще дожить надо. Завтра. Что я, по-вашему, миллионер, что ли?

- Боже правый, ну и сквалыга этот человек!

- Сквалыга? Сквалыга. Ты с кем разговариваешь, а? Сквалыга.

- Слушай, будь человеком, дай мальчику воды до пятницы.

- Какое твое дело? Ты, что ли, здесь хозяин? "До пятницы". "До завтра". Да ведь если они сразу не заплатят, от них гроша не дождешься.

- Черт возьми. Нельзя же быть таким, мистер!

- Ну ладно, проваливай. Хозяин нашелся.

- Эй ты, отойди, сейчас моя очередь. Думаешь, если сильный, так тебе все позволено?

- Ну-ка, не драться здесь! Ишь ты.

- У-у! Образина!

- Мы все бедные люди, мистер.

- Я тоже не богач. Что вы думаете я ем? Камни? Траву?

- Мистер, ведро воды.

- Жестянку воды, мистер.

- Скажи: "пожалуйста". Их еще вежливости учи.

18

В доме набилось полно народу, а те, кто не смог протиснуться внутрь, толпились во дворе вокруг старой шелковицы и слушали, как в доме поют молитвы. Мужчины почти все были в своих лучших выходных костюмах, черных или темно-синих, извлеченных из сундуков и тщательно вычищенных. И при черных галстуках. Женщины стояли в шляпах - как и костюмы мужчин, эти шляпы хранились для торжественных случаев, таких, как свадьбы или похороны. Рядом с черными и синими костюмами люди в обычной рабочей одежде чувствовали себя неловко и скромно прятались в толпе. Здесь собрались родственники и соседи, смуглые лица мулатов и черные лица африканцев, все глядели строго и торжественно, потому что перед лицом смерти все едины.

Чарли стоял во дворе и пожимал руки гостям. Его темный костюм, купленный бог весть когда, был тесен в плечах и брюки коротковаты, и он втайне мечтал, чтобы все это поскорее кончилось и можно было переодеться. Рядом с ним стоял Рональд, он выглядел скорее угрюмым, чем печальным, и тоже принимал соболезнования от посетителей.

- Глубоко сочувствую, мой мальчик.

- Бог располагает, на все Его воля.

- Смотри за матерью.

- Не унывай, мальчик.

Чарли улыбался и кивал головой в ответ и провожал гостей к дому.