Гейвин Лайелл - Темная сторона неба

Из-за ангара появились две близко посаженные фары и стали быстро приближаться к нам.

- Господи, - произнес Кен и взялся за газ. Самолет дернулся вперед, повернул влево, к ангарам. Автомобиль повернул круче, чтобы перерезать нам дорогу. Кен убрал газ почти до стопа, двигатели взвыли, мы развернулись на заторможенном левом колесе. Но дороги нам не было. Мы развернулись на четверть оборота и упирались в ангар. Кен нажал на тормоза, самолет дернулся и встал.

Автомобиль зашел сзади и замедлил ход.

Я ногой распахнул дверцу и вывалился наружу с пистолетом в руке, чуть не разбив голову о бетон. Но в следующий момент я был уже на ногах. Возле хвоста "Пьяджо" ко мне двигалась худощавая фигура.

На уровне её пояса я увидел яркую вспышку, и сквозь шум двигателей послышался треск выстрела. Я инстинктивно дернулся в сторону, но потом придержал себя.

Что ж, хорошо, детка, ты ведь обещал, что постараешься прихлопнуть меня. Но теперь у меня есть оружие: за этим я его и купил.

Между нами вращался винт правого двигателя, и стальной пулей можно было погнуть лопасть.

Он снова выстрелил - как раз в тот момент, когда за мной на землю спрыгнул Кен. Я выстрелил в ответ, под винтом, чтобы у Юсуфа рука дрогнула, а затем отбежал, чтобы выстрелить мимо винта.

Юсуф подумал, что я убегаю, и бросился под крыло за мной. Прямо в винт.

Это был тот ещё удар. Тело взлетело в воздух, и его отбросило за кончики крыла, ярдов на двадцать.

Двигатель крутился как ни в чем не бывало. Я медленно распрямился. Этот глухой удар стоял у меня в ушах. Через мгновение я осторожно двинулся. Но я знал, что моя осторожность излишня.

Рядом с ним блестел маленький пистолет. Я поднял его: тот же самый, серебристый, с рукояткой из слоновой кости, двадцать второго калибра. Я сунул пистолет в карман рубашки и пошел обратно.

Кен прислонился, согнувшись, к открытой двери, сжимая правой рукой левую. Его "вальтер" валялся на земле. Когда я подошел, он выпрямился.

- Рука, - спокойно произнес он.

На рукаве я увидел маленькое отверстие. Я расстегнул и стащил с него пиджак. Рубашка повыше локтя была чуть порвана, и на ней расплылось темное пятно. Я просунул палец в дырку и разорвал рукав книзу, открыв рану.

Отверстий в руке было два, так что пулю не надо будет вынимать. И то слава Богу.

- Как рука? - спросил я.

Он приподнял руку, отведя её в сторону и пошевелил пальцами.

- О'кей, все нор... - Но тут накатилась боль, и лицо его внезапно напряглось.

- Аптечка на борту есть?

Он кивнул.

- В буфете, в шкафчике.

Я залез в самолет, нашел аптечку, затянул бинтом руку. Там была ампула морфия, готовый к использованию одноразовый шприц, какими снабжают экипажи бомбардировщиков. Я взял его в руки.

- Морфий сделать?

Он честно попытался улыбнуться.

- Лучше виски. В салоне там есть.

- Что, Кен, ты хочешь лететь?

- Черт, конечно. Только поведешь ты.

- Понятно. Значит, точно летим?

Он кивнул. Я забрался в кабину и все повыключал. Двигатели взвыли и замерли. Ночь снова стала казаться спокойной-спокойной. Кен спросил:

- А это зачем?

Я кивнул в сторону того, что было Юсуфом.

- Надо сообщить об этом. Долго нас не задержат: можно будет выдать это за насчастный случай - если ты не будешь светиться со своей рукой. Пуль в нем нет.

- А как насчет пулевой отметины на голове - от твоей пули?

- На какой там голове, Кен?

28

Время это отняло, но не много. Кен одел мой пиджак, а его, с пулевыми отверстиями, мы спрятали в самолете. Потом я взял фонарь и спустился на землю. Мы оба стреляли, и надо было убрать свидетельства перестрелки и собрать гильзы. Я нашел все три. Нашел я также выбоину от свой пули, я её "состарил", намазав маслом. После этих мероприятий я готов был всячески помочь расследованию.

Побегав вокруг самолета и друг за другом, аэродромная власть раскопала наконец полицейского - того самого, что чинил мне допрос после моего возвращения из Мехари, но я все равно не помнил, как его зовут. Мы рассказали фабулу трижды: раз для полицейского, чтобы он уяснил общую идею, другой раз - для него же, уже на месте, и ещё раз - для занесения на бумагу. Каждый раз все было одно и то же, а именно то, что случилось на самом деле, но без упоминания выстрелов. Он не особенно в это поверил, он чувствовал, что чего-то здесь не хватает, чего-то такого, что объясняло бы действия Юсуфа. Но руки Кена он не заметил.

Я ускорил прохождение дела, возмутившись тем, что, мол, дают тут всяким Юсуфам свободно разгуливать по аэродрому. Аэродромная власть нехорошо посмотрела на меня, но потом присоединилась к попытке спустить дело на тормозах.