Кёко Хаяси - Шествие в пасмурный день

Я вышла за заводскую ограду — передо мной была дорога на Митино. Далее — долина, по которой протекала река Уракамигава. К реке вела узкая горная тропка. Взбираясь по ней, попадаешь на Кимпира, за которой тянется горная гряда. Благодаря горе Кимпира половина Нагасаки уцелела.

В июле и августе налеты вражеской авиации участились. Иногда самолеты прилетали, но не бомбили. Беспрестанно раздавались сигналы воздушной тревоги. Каждый раз мы бежали к горе, где были вырыты противовоздушные щели. Однорукий заместитель корчил недовольное лицо:

- Эти девчонки только и знают, что отсиживаться в щелях. Ясно, умирать-то никому не хочется.

Он был предельно откровенен: жизнь каких-то школьниц не стоит того, чтобы заботиться о ее сохранении. Хотя, согласно предписаниям, при каждом сигнале воздушной тревоги ученики должны незамедлительно бежать в укрытия, фактически это делалось через раз. Мы пожаловались на заместителя своей учительнице-инспектору. Из гимназии были направлены на завод в качестве инспекторов при учениках три учительницы: Т., М. и К. Круглолицая К. сказала: «Хотя вы и мобилизованы на завод, но все же остаетесь учащимися женской гимназии, поэтому прежде всего должны слушаться своих учителей. Впрочем, каждый раз, действительно, бегать в укрытия и далеко, и небезопасно. Мы подумаем о новом убежище для вас». После переговоров с руководством завода было получено разрешение укрываться в противовоздушных щелях, недавно вырытых на пустыре сразу за воротами проходной. Эти щели намеревались сделать основательно, с бетонированными стенами. Копал их женский трудовой отряд, состоявший из тринадцати — четырнадцатилетних школьниц. С утра на пустыре раздавались их звонкие голоса. Иногда доносились отдельные удивленные возгласы: это кто-нибудь обнаруживал толстого, отливающего голубоватым блеском земляного червя. Ёко в свободную от работы минуту наблюдала за девушками сквозь узкую щель в заводских воротах. «Ну прямо как на пикнике!» — говорила она.

Пустырь был ровный, поросший одуванчиками, полевой фиалкой, диким портулаком. Сюда из близлежащих домов приходили бабушки с внучатами собирать цветы. Расстелив на траве носовые платочки, дети укладывали на них сорванные цветы. Как только в букете появлялся одуванчик, он сразу оживал, становился ярким и праздничным. Бабушки, оставив детишек играть на пустыре, шли на дорогу собирать куски не догоревшего в топках завода угля. Служащие отдела «А» выбрасывали его каждое утро, чтобы засыпать дорожную грязь, но хозяйки из соседних домов, выждав удобный момент, подбирали куски — они еще годились для отопления домов. Кроме того, углем можно было торговать — это давало дополнительный заработок.

И старушки и малыши нам скоро примелькались, мы уже узнавали их. В обеденный перерыв, выйдя через центральные ворота завода и обогнув его, мы оказывались на пустыре, где тоже рвали цветы и собирали угль, чтобы отдать его женщинам.

Огненная вспышка уничтожила зеленый, как луг, пустырь в одно мгновение.

Среди детей, приходивших сюда за цветами, мне особенно запомнилась одна белолицая девчурка с коротко остриженными волосами. Ее всегда приводила маленькая старушка, такая же белолицая, очень похожая на внучку.

Старая женщина сидела посреди выжженной пустыни, прижимая к груди ребенка. Коротко остриженная головка девочки была запрокинута, в щеку впились осколки, глаза и пухлые губы полураскрыты. Она была мертва. Сверкали белые зубки, в очертаниях рта еще сохранялась детская миловидность. Тело старушки, изодранное в клочья, было похоже на швабру.

Ужасно выглядели и девочки-подростки из трудового отряда. Из их тел в местах ожогов сочился жир, стекавший блестящими змейками на землю. Сотрясаясь от мелкой дрожи, они жаловались друг другу: «Больно, больно…» Одежда их сгорела, остались только повязки на головах — белые с красным солнцем, символом государственности, и надписью: «Самоотверженный труд — империи». Девочки плакали. Режиссер военной драмы беспрерывно выводит на сцену несчастных Пьеро.

Что же это была за бомба, причинившая в одно мгновение столько разрушений?

Один мужчина, по виду заводской рабочий, высказал предположение:

— Разом сбросили много бочек с нефтью, а затем зажигательные бомбы.

— Похоже на то. Кругом море огня. Уму непостижимо, — сказала женщина, на руке которой был сильный ожог. — Вот и у меня ожоги, наверное, от горящей нефти, хоть я и не заметила, как это произошло.