Камиль Фламмарион: Гибель мира

Уже около месяца как всякая промышленность и торговля остановилась; уже две недели как комитет правителей, заменявший теперь собою старую палату и сенат, прекратил свои заседания, так как никто на них не являлся. Уже целая неделя как биржа закрылась везде — в Париже, Лондоне, Нью-Йорке, в Чикаго, Мельбурне и Пекине. К чему заниматься делами, внутренней или внешней политикой, вопросами бюджета или реформами, если наступало светопреставление? До политики ли теперь! Об этой игре в то время почти совсем забыли. В мехах не стало воздуха, и орган сам собою перестал играть. Даже в судах и в тех не велось больше никаких дел: когда ждешь конца мира, так тут не до убийств и преступлений. Люди сделались равнодушными ко всему, и только сердца их беспокойно и усиленно бились, готовые остановиться навсегда. Всюду видны были искаженные, бледные лица с ввалившимися от бессонницы и страха глазами. Одно лишь разве женское кокетство продолжало оставаться, но и оно было поверхностно, торопливо, мимолетно, без всякой заботы о завтрашнем дне.

Положение дел действительно было опасное, почти отчаянное, даже с точки зрения самых убежденных стоиков. Никогда еще за историческое время род человеческий, это потомство Адама, не встречался лицом к лицу с такой опасностью. Над его головой повисла страшная, неминуемая небесная гроза; дело касалось его жизни или смерти. Расскажем, однако, все по порядку.

Около трех месяцев до того дня, о котором мы говорим, заведующий астрономической обсерваторией на горе Гауризанкар сообщил по телефону во все главные обсерватории земного шара, и преимущественно в Парижскую, следующее известие:

«В эту ночь открыта новая комета; прямое восхождение ее 21 ч16 м42 с, северное склонение 49°53′45″». Суточное движение очень слабо. Цвет кометы зеленоватый.

Обыкновенно не проходило и одного месяца без того, чтобы не было открыто нескольких новых комет, о чем тотчас же объявлялось по всем обсерваториям, в особенности с тех пор, как неустрашимые исследователи неба водворились на высочайших вершинах Гауризанкара, Дапсанга и Канченджинги в Азии, на Аконкагуа и Чимборазо в Южной Америке, а также на Килиманджаро в Африке и на Эльбрусе и Монблане в Европе. Поэтому вышеупомянутое известие не представляло ничего поразительного в глазах присяжных астрономов, давно привыкших к такого рода новостям. Разумеется, тотчас же множество наблюдателей постарались отыскать комету по указанному положению и продолжали тщательно за ней следить. В одном немецком научном журнале с трехаршинным названием печатались наблюдения над кометой, а один из немецких же математиков поторопился вычислить предварительную ее орбиту и дать эфемериду, т. е. таблицу ее положений на каждый день.

Но как только путь кометы, равно как и положение ее на небе изо дня в день стали известны, один японский ученый сделал весьма любопытное замечание по этому поводу. Как показывало вычисление, комета шла по направлению к Солнцу из бесконечной дали пространства и должна была пересечь плоскость земной орбиты около 20-го июля, очень недалеко от той точки, в которой будет в это время Земля. «Было бы весьма важно, — прибавлял японский астроном, — увеличить по возможности число наблюдений и предпринять новое вычисление, чтобы решить окончательно, на каком расстоянии пройдет это небесное тело от нашей планеты и не заденет ли даже оно Землю или Луну».

Одна молодая особа, получившая недавно награду от Академии наук и считавшаяся в числе кандидатов на пост директора обсерватории, схватила эту заметку, что называется, на лету и тотчас же почти безвыходно затворилась в центральном зале телефонных сообщений со всего мира, ловя здесь непосредственно все сообщаемые о комете наблюдения при самом их прохождении. Не прошло и десятка дней, как она наловила таким образом около сотни известий и, не теряя ни минуты, целых три дня и три ночи провела за новым вычислением пути кометы на основании всего ряда наблюдений. Оказалось, что немецкий вычислитель сделал ошибку в определении наименьшего расстояния кометы от Солнца, да и заключение японского ученого относительно времени, когда это волосатое светило пройдет через плоскость земного пути, тоже оказалось неточным, потому что это должно было произойти за пять или за шесть дней до назначенного им срока. Вместе с тем задача становилась еще более любопытной, так как наименьшее расстояние кометы от Земли, по-видимому, было гораздо меньше того, как предполагал это ученый японец. Не говоря пока о возможности столкновения, можно было надеяться, что громадное возмущение, которому подвергнется это блуждающее светило со стороны Земли и Луны, позволит определить с большой точностью массу нашей собственной планеты и ее спутника, а может быть, и получить драгоценные указания относительно распределения плотности внутри земного шара. Таким образом юная вычислительница еще более возвысила ценность предложений японского ученого, показав, как важно было иметь многочисленные и точные наблюдения над кометой.