Лисий: Из речи 'Об убийстве Эратосфена'

Лисий

Из речи "Об убийстве Эратосфена"

(Пер.С.И.Соболевского)

Лисий

(Приблизительно 459-380 гг. до н. э.)

Лисий, вместе с Демосфеном принадлежащий к числу десяти выдающихся канонических греческих ораторов V-IV вв. до н. э., родился, по-видимому, около середины V в. до н. э. Лисий был уроженцем Афин, но по отцу считался "метэком" (иностранцем, живущим в Афинах). В 404 г. при господстве олигархов, "тридцати тиранов", Лисий должен был, как демократ, бежать из Афин, но с восстановлением демократии в 403 г. вернулся и умер вскоре после 380 г. Лисий - по преимуществу судебный оратор (сохранились более или менее полные 34 его речи), "логограф", то есть писатель речей для других (в афинском суде каждый должен был защищаться и обвинять сам лично); в этих речах он считался мастером "этопойий", то есть искусства составлять речи, по своему стилю вполне соответствующие характеру, манере и образованию своего клиента. Это искусство, сближающее логографа с драматическим поэтом, Лисий особенно проявляет в "рассказах", составляющих часть судебной речи. Рассказы в речах Лисия представляют важный этап в развитии греческой художественной

прозы. (Перевод всех речей С. И. Соболевского, изд. "Асаdemia", 1934.)

ИЗ РЕЧИ "ОБ УБИЙСТВЕ ЭРАТОСФЕНА"

[Земледелец Евфилет убил любовника своей жены Эратосфена, застигнув его на месте преступления. Евфилет опирается на закон, дозволяющий в этом случае убийство, а его противники утверждают, что он сам заманил Эратосфена к себе в дом и убил его из-за вражды и корысти. Дело разбиралось в афинском "суде присяжных". "Рассказ" в этой речи, написанной Лисием для Евфилета, отличается особенной яркостью: развертывается художественная драматическая картина с рядом персонажей, из которых некоторые впоследствии будут типичны

для бытовой греческой комедии.]

[IV-III вв. до н. э. Здесь выступают доверчивый муж, его легкомысленная

жена, ее молодой любовник, служанка-посредница.]

(5) Я изложу вам все обстоятельства моего дела с самого начала, ничего не пропуская, - все расскажу, по правде: единственное спасение себе я вижу в том, если сумею рассказать вам все, как было.

(6) Когда я решил жениться, афиняне, и ввел в свой дом жену, то сначала я держался такого правила, чтобы не докучать ей строгостью, но и не слишком много давать ей воли делать, что хочет; смотрел за нею по мере возможности и наблюдал, как и следовало. Но, когда у меня родился ребенок, я уже стал доверять ей и отдал ей на руки все, что у меня есть, находя, что ребенок является самой прочной связью супружества. (7) В первое время, афиняне, она была лучшей женой в мире: отличная, экономная хозяйка, расчетливо управлявшая всем домом. Но когда у меня умерла мать, то смерть ее сделалась причиной всех моих несчастий. (8) Жена моя пошла за ее телом в похоронной процессии; там ее увидал этот человек и спустя некоторое время соблазнил ее: поджидая на улице нашу служанку, которая ходит на рынок, он стал через нее делать предложения моей жене и, наконец, довел ее до несчастия. (9) Так вот прежде всего, мужи афинские (надо и это рассказать вам), у меня есть домик, двухэтажный, с одинаковым устройством верхних и нижних комнат как в женской, так и в мужской половине. Когда родился у нас ребенок, мать стала кормить его; но, чтобы ей не подвергать опасности здоровье, сходя по лестнице, когда ей приходилось мыться, я стал жить наверху, а женщины внизу. (10) Таким образом, уже было заведено, что жена часто уходила вниз спать к ребенку и кормить его грудью, чтобы он не кричал. Так дело шло долго, и мне никогда не приходило в голову подозрение; напротив, я был настолько глуп, что считал свою жену самой честной женщиной в городе. (11) Время шло, мужи афинские, и вот как-то я вернулся неожиданно из деревни; после обеда ребенок стал кричать и капризничать: его нарочно для этого дразнила служанка, потому что тот человек был в доме, впоследствии я все узнал. (12) Я велел жене пойти и дать грудь ребенку, чтобы он перестал плакать. Она сначала не хотела, потому будто бы, что она давно не виделась со мной и рада была моему возвращению. Когда же я стал сердиться и велел ей уходить, она сказала: "Это для того, чтобы тебе здесь заигрывать с нашей девчонкой; ты и раньше, выпивши, приставал к ней". (13) Я смеялся, а она встала и, уходя, как будто в шутку заперла дверь за собой и ключ унесла. Я, не обращая на это никакого внимания и ничего не подозревая, сладко уснул, потому что вернулся из деревни.