Генрих Манн - Бедные (Империя - 2)

Взбираясь на дерево, он тотчас узнал его. Вот и сук, на котором он когда-то хотел повеситься. Все это началось здесь, и события опять привели его сюда. А эти два момента отделяли один от другого борьба, испытания, падение и восстание, схватка не на жизнь, а на смерть, продолжавшаяся до столь печального конца. Ты уже тогда предвидел его, бедняк, предвидел свою гибель. Если бы ты все-таки ушел из жизни еще тогда! Теперь это слишком трудно; все, что ты выстрадал с тех пор, бунтует в тебе и противится самоубийству. Если умирать, так умирать в бою, и пусть враг погибнет вместе с тобою!

Он посмотрел на оголенные ветви. Тогда вершины покачивались на ветру, изливая теплый аромат своих цветов.

"Я уж не услышу их благоухания, - сказал себе Бальрих с горечью. Солнце уже не будет греть меня своим теплом, я уже никогда не испытаю сытости, никогда не буду любить женщину".

Здесь, у последней черты, всего острее возвращались к нему физические ощущения. "Брось все, беги отсюда, спасайся, живи!"

Вдруг послышались шаги.

Далеко внизу, между последними деревьями, показался Геслинг. Он был один. Бальрих приготовился, проверил револьвер. "Внимание! Мужайся! Именно этот человек, и никто другой, стоял на твоем пути. Это он хотел обречь тебя на голод, засадить в сумасшедший дом. Он хотел выставить тебя перед людьми вымогателем и вором, арестовать, утопить в позоре! Но я здесь, внимание, я здесь!" И он прицелился. Однако Геслинг куда-то исчез.

Он, наверное, стоит вон за тем деревом! Бальрих соскочил на землю. Вытянув руку с револьвером, он ринулся вперед. И вдруг как бы прирос к месту. Он решил, что наткнулся на дерево, бросился в сторону, хотел бежать вперед. Но вдруг понял, что двое держат его с обеих сторон. Третий вырвал у него оружие. Теперь он понял: за каждым деревом стоял человек. Это было как во сне. Вдали показались еще какие-то фигуры, и только очутившись в кольце вооруженных людей в штатском с мерзкими физиономиями, Геслинг вышел из своей засады.

Куда девались его дряблые, отвисшие щеки, мутный взгляд? По-прежнему исполненный надменности и силы, прошествовал главный директор между шпалерами своей охраны прямо навстречу обезвреженному врагу. Вот он, этот человек, который лишил его сна, преследовал и довел до болезни, человек, в своем кощунственном дерзновении посягнувший на высшую святыню собственность и власть. Вот он стоит, окруженный сыщиками, кисти его рук крепко зажаты в их руках, и тут уже не помогут насупленные брови, - можно подойти и плюнуть ему в лицо!

Но, пока победитель наслаждался своей победой, побежденный резко сказал:

- Прикажите вернуть мне револьвер! Я убью себя.

Взрыв смеха, мерзкие рожи ликуют.

- А еще кого? - насмешливо спросил главный директор.

- До вас мне больше нет дела! Только себя, - буркнул рабочий.

- Я считал вас умнее, - снисходительно заметил главный директор. Увидеть, что я иду один, пешком, и вообразить, что это так на самом деле. Теперь у вас по крайней мере целый эскорт.

Бальрих смерил его уничтожающим взглядом.

- Вы переоцениваете себя. Вашего сына вы так не охраняли, и я мог бы просто пристрелить его и за это поплатиться жизнью. - Он посмотрел на Геслинга в упор: - Вы на это рассчитывали.

Геслинг отпрянул. Он уже не казался таким самоуверенным; обвел взглядом своих телохранителей и открыл было рот, чтобы приказать им увести его жертву, но вдруг передумал.

- Хотите быть благоразумным? - спросил он, вплотную подойдя к Бальриху.

Побежденный ответил:

- То, что мною сделано, я считаю вполне благоразумным.

- Мне надо поговорить с этим человеком, - властно заявил директор. - Но сначала наденьте на него наручники.

Его приказание было исполнено.

- Мне не о чем говорить с вами, пока вы не освободите мне руки.

Директор упорствовал. Тогда Бальрих снова обратился к нему:

- Зачем мне вас убивать? Вы и без выстрела все равно отправитесь туда же, куда и я.

- Напрасно вы мне угрожаете! - воскликнул главный директор. Но все же велел сыщикам на время снять наручники. Он даже отошел с Бальрихом в сторону, за развалины виллы Клинкорума.

Блюстители общественного порядка и спокойствия были изумлены, увидев, что главный директор Геслинг вступает в секретные переговоры с человеком, только что покушавшимся на его жизнь.

- Немедленно освободите меня! - потребовал Бальрих.

- Немедленно отдайте мне письмо! - потребовал в ответ директор.

- Значит, вы все-таки не уверены, что оно сгорело? - спросил Бальрих.