Генрих Манн - Бедные (Империя - 2)

- Свет, - с иронией сказала Анклам, - так подозрителен и всегда готов верить всякой гадости.

Гретхен между тем, совсем придвинувшись к Лени, вытянула длинную шею и, чувствуя на себе масленый взгляд жениха, чуть слышно пролепетала:

- Вы хотите стать кокоткой?

- Глупая стерва! - бросила Лени.

А Гретхен, закатив глаза, продолжала:

- Это, должно быть, замечательно!

- Значит, нет? - резюмировал директор. - Воля ваша. Вы похитили этот документ, и я уничтожу вас.

- Вам тоже не во всем поверят, - заявил рабочий. И Геслинг почувствовал, что именно по этой причине так расстроено его семейство и так странно держится фон Попп. Этот случай, несмотря на всю его вздорность, пришелся очень кстати светскому обществу, всем этим завистникам и вымогателям... Взгляд, которым он обменялся со своей старой Густой, сказал ему, что они поняли друг друга: "Осторожно! Придется идти на компромисс".

Взяв рабочего под руку, он отошел с ним подальше. Никто не заметил его движения.

- Вот вам сто марок и покончим с этим.

- Вздор! - Рабочий повернулся и пошел на старое место.

- Тысяча, - деловито продолжал Геслинг.

Бальрих мрачно улыбнулся.

- Видите, вы сами верите этому письму.

- Две тысячи! - И тут же, словно игрок, охваченный азартом, добавил: Пять тысяч... Последнее мое слово: десять!

Все та же угрюмая усмешка и покачивание головой. Директор в изнеможении спросил:

- Так чего же вы хотите наконец?

- Все, - сказал Бальрих. - Но не как подарок.

- Вы сошли с ума, - вскипел директор, но, вдруг присмирев, прошептал: Вы ничего не добьетесь, если затеете скандал. Я предлагаю вам сто тысяч, и точка.

А Густа за столом лебезила перед Анклам.

- Милая госпожа Анклам, ваш жемчуг - просто чудо, - восхищалась она, хотя тот был явно поддельным.

- А ваш - настоящий? - с иронией осведомилась Анклам.

Густа было взвилась, но тут же величественно опустилась в кресло.

- Пожалуйста, проверьте сами. - И, сняв ожерелье, предупредительно надела его на гостью. На маленькой Анклам оно висело до колен.

- Ну, как? - спросила Густа.

- В самом деле, очень мило, - сказала Анклам. - А как по-твоему, дядя Попп?

- Побрякушки, - сухо ответил генерал, но, несмотря на его холодность, чувствовалось, что лед разбит.

Геслинг со своего места увидел, что Густа довела дело до конца. Тогда и он изменил тон.

- Теперь мы будем действовать по-другому, - заявил он. - До сих пор я, так сказать, вел с вами переговоры...

- И предлагали мне сто тысяч марок.

- Потому что хотел убедиться, до чего может дойти ваша наглость. Но переговоры кончены. Я твой хозяин и приказываю тебе отдать письмо!

Адвокат Бук взял на себя обязанность укротить Лени, которая то и дело вскакивала с места и пыталась что-то сказать. Но вот он засеменил к дверной нише, где, уронив голову на руки, сидела его жена. Он приподнял ее лицо, умоляюще заглянул в глаза. Увидев это, юный Ганс отошел в сторону.

- Мы сейчас в большой опасности, - шепнул Бук на ухо жене. - И виноват я.

Он прочел в ее взгляде восхищение.

- Ты действительно помог этому рабочему?

- Да. Вопреки интересам твоего брата.

- Ну, он уж как-нибудь перенесет это.

- А мы? - спросил Бук.

С застенчивой улыбкой она спросила:

- Если Дидерих отвернется от нас - мы погибли?

- Нам придется отказаться от привычной жизни.

- Я сделаю это охотно.

- А я - нет. Я буду держать его в руках. Как и до сих пор, он пойдет на все, ведь у него совесть нечиста и слишком многие помнят, что он смешал с грязью моего бедного отца. Я для него - живой укор, а в будущем стану и угрозой. - Полное актерское лицо Бука и в самом деле стало выглядеть угрожающе.

- И ты решился бы действовать против него?

- На это меня еще хватит. Если вопрос будет поставлен ребром, я возьмусь вести дело этого рабочего, и Дидерих увидит, как я сумею отомстить за все.

Эмми снова опустила голову.

- Все равно он будет давать нам деньги. Это невыносимо.

- Все стало невыносимым, - пробормотал Бук.

- Зеркало сюда! - приказала Густа слуге и, когда тот принес, сама подставила его маленькой Анклам.

- Только на вас, дорогая, этот жемчуг имеет настоящий вид, - сказала она, и в ее тоне чувствовалось самопожертвование. - При моих седых волосах... Но как я счастлива преподнести вам этот скромный дар в память о чудесных летних днях, за которые мы так признательны вам и вашему уважаемому дядюшке.

- Пожалуйста, пожалуйста, - вставил фон Попп.

Тем временем в конце террасы, хотя этому было трудно поверить, дело дошло уже до настоящей схватки между главным директором и его не в меру требовательным рабом. Геслинг на правах хозяина сделал попытку залезть Бальриху в карман, но в ответ последовал легкий толчок в грудь. Директор, покачнувшись, попятился до середины лестницы; затем вернулся на террасу и вдруг завопил: