Габриэль Маркес - Недобрый час

Теперь заулыбалась и вдова.

- Честное слово, - сказала она, ощупывая через простыню ягодицы, здесь сплошная рана. Я даже дотронуться не могу.

- А вы и не дотрагивайтесь, - сказал врач.

Она рассмеялась.

- Доктор, можете вы быть серьезным хотя бы по воскресеньям?

Врач оголил ей руку, чтобы измерить кровяное давление.

- Доктор не велит, - сказал он, - вредно для печени.

Пока он измерял давление, вдова с детским любопытством разглядывала круглую шкалу тонометра.

- Самые странные часы, какие я видела в своей жизни, - заметила она.

Наконец, перестав сжимать грушу, доктор оторвал взгляд от стрелки.

- Только они показывают точно, когда можно вставать с постели, - сказал он.

Закончив все и уже сматывая трубки аппарата, он пристально посмотрел в лицо больной, а потом, поставив на столик флакон белых таблеток, сказал, чтобы она принимала по одной каждые двенадцать часов.

- Если не хотите больше уколов, - добавил он, - уколов не будет. Вы здоровей меня.

Вдова Монтьель с легким раздражением передернула плечами.

- У меня никогда ничего не болело, - сказала она.

- Верю, - отозвался врач, - но ведь должен был я придумать что-нибудь в оправдание счета.

Ничего не ответив на это, вдова спросила:

- Я еще должна лежать?

- Наоборот, - сказал врач, - я это строго вам запрещаю. Спуститесь в гостиную и принимайте визитерш как полагается. К тому же, - иронически добавил он, - вам о стольких вещах надо поговорить!

- Ради бога, доктор, - воскликнула она, - не будьте таким насмешником! Наверно, это вы наклеиваете листки.

Доктор захохотал. Выходя, он остановил взгляд на кожаном чемодане с медными гвоздиками, стоявшем наготове в углу спальни.

- И привезите мне что-нибудь на память, - крикнул он, уже перешагивая порог, - когда вернетесь из своего кругосветного путешествия!

Вдова, снова занявшаяся расчесыванием волос, ответила:

- Непременно, доктор!

Так и не спустившись в гостиную, она оставалась в постели до тех пор, пока не ушла последняя визитерша. Только после этого она оделась. Когда пришел сеньор Кармайкл, вдова сидела у приоткрытой двери балкона и ела.

Не отрывая взгляда от щели, она ответила на его приветствие.

- Если разобраться, - сказала вдова, - эта женщина мне нравится: она смелая.

Теперь и сеньор Кармайкл смотрел на дом вдовы Асис. Хотя было уже одиннадцать, окна и двери по-прежнему оставались закрытыми.

- Такая у нее природа, - сказал он. - Она создана рожать мальчиков, так что иной и не могла быть. - И добавил, повернувшись снова к вдове Монтьель: - А вы тоже цветете прямо как роза.

Сеньору Кармайклу показалось, что свежестью своей улыбки она подтверждает его слова.

- Знаете что? - спросила вдова и, не дожидаясь, пока он справится со своей нерешительностью, продолжала: - Доктор Хиральдо убежден, что я сумасшедшая.

- Что вы говорите!

Вдова кивнула.

- Я не удивлюсь, - сказала она, - если он уже обсуждал с вами, как отправить меня в психиатрически больницу.

Сеньор Кармайкл не знал, как ему выйти из этого затруднительного положения.

- Все утро я просидел дома.

И он рухнул в мягкое кожаное кресло рядом с кроватью. Вдова вспомнила Хосе Монтьеля в этом же кресле за пятнадцать минут до смерти, сраженного, как молнией кровоизлиянием в мозг.

- В таком случае, - отозвалась она, стряхивая с себя дурное воспоминание, - он, может быть, зайдет к вам во второй половине дня.

И, меняя тему, с ясной улыбкой спросила:

- Вы говорили с моим кумом Сабасом?

Сеньор Кармайкл утвердительно кивнул головой.

Да, в пятницу и субботу он прощупывал дона Сабаса, пытаясь выяснить, как бы тот реагировал на распродажу наследства Хосе Монтьеля. Дон Сабас такое осталось сеньора Кармайкла впечатление - судя по всему, не против покупки.

Вдова выслушала это, не обнаруживая никаких признаков нетерпения. Если не в ближайшую среду, то в следующую, со спокойной рассудительностью допускала она, но все равно - еще до того, как кончится октябрь, она обязательно уедет.

Молниеносным движением левой руки алькальд вырвал из кобуры револьвер. Все мышцы его тела были напряжены готовностью к выстрелу, когда, проснувшись окончательно, он узнал судью Аркадио.

- Черт!

Судья Аркадио остолбенел.

- Чтобы больше этого не было! - крикнул алькальд и, засунув револьвер обратно, опять повалился в брезентовый шезлонг. - Когда я сплю, слух у меня еще острей!

- Дверь была открыта, - сказал судья.

Алькальд забыл закрыть ее, когда возвращался на рассвете. Он тогда был такой усталый, что, плюхнувшись в шезлонг, тут же заснул.