Кристофер Марло - Тамерлан великий

Хрустальную красу ему даруя,

Теперь в Ларисской отдохни долине,

Где Турция смыкается с Египтом,

Средь сыновей твоих, царей грядущих

И повелителей больших держав.

Зенократа

Когда, любимый, ты оставишь меч

И подвергать себя не будешь больше

Превратностям ожесточенных войн?

Тамерлан

Когда небесный свод прервет вращенье,

Когда земля, моих полков оплот,

Соприкоснется с месяцем двурогим

Не раньше, дорогая Зенократа.

Садись и отдыхай, моя царица.

Так. Вот она сидит, полна величья,

А сыновья, что драгоценней мне

Всех покоренных мной богатых царств,

С ней рядом сидя, смотрят ей в лицо.

Но нет в них той воинственности грозной,

Которая моим сынам пристала.

Смесь воздуха с водой! А это значит,

Что мало в них отваги и ума.

Их кудри белы и легки, как пух,

А быть должны как иглы дикобраза,

Черней смолы и жестки, словно сталь!

Видать, они не годны для войны:

Их пальцы словно созданы для лютни,

А руки - для любовных ласк на ложе.

Я б их считал приблудными щенками,

Когда б на свет их родила не ты,

Чье лоно знало только Тамерлана,

Зенократа

Не гневайся, они на мать похожи,

Но в час ристаний в них душа отца.

Вот этот милый мальчик, самый младший,

Недавно, сев на скифского коня,

Скакал по кругу и ловил перчатку,

Ее хватая на свое копье;

Он осадил коня с такою силой,

Что крика удержать я не могла.

Тамерлан

Отлично, сын! Получишь пику, щит,

Секиру, латы добрые и шлем.

Я научу тебя, как нападать

И смело мчаться среди вражьих копий.

И, если будешь ты любить войну,

Как я, со мною царствовать ты будешь

И в клетках императоров держать.

А если старших братьев превзойдешь

Ты доблестью, не ведающей страха,

Царем ты станешь раньше, чем они,

И сыновья твои в венцах родятся.

Целебин

О да, отец! И если буду жив,

Как ты, я многих покорю царей

И поведу в поход такое войско,

Что содрогнется мир, его узрев.

Тамерлан

Теперь я вижу, мальчик, ты - мой сын!

Когда состарюсь, не смогу сражаться,

Ты стань бичом и ужасом Земли.

Амир

А мне ты не позволишь, государь,

Прослыть бичом и ужасом Земли?

Тамерлан

Вам быть бичом и ужасом Земли,

Иль Тамерлану вы не сыновья!

Калиф

Отец, коль братья станут воевать,

Мне разреши при матери остаться:

Они и так весь завоюют свет,

А я добычей буду управлять.

Тамерлан

Ублюдок жалкий, плод трусливых чресел!

Ты происходишь не от Тамерлана!

Из всех земель, что мной покорены,

Ты пяди не получишь, если только

Не станешь храбрым и непобедимым.

Достанется тому венец персидский,

Кто больше ран в сраженьях получил,

Кто в гневе мечет молнии из глаз,

Кто властным взглядом иль движеньем брови

На землю шлет Войну, и Месть, и Смерть!

Мой царский трон стоит среди долины,

Пурпурной влагой щедро орошенной,

Покрытой сгустками людских мозгов,

И тот, кто хочет сесть со мною рядом,

В крови по горло пусть по ней пройдет.

Зенократа

Такая речь, великий государь,

Смущает души наших сыновей:

Пока еще им, юным, не понять

Волнений и тревог войны свирепой.

Целебин

Нет, госпожа, нам эта речь нужна!

Когда бы трон стоял средь моря крови,

Я б сделал челн, чтобы к нему приплыть,

Но не отрекся бы от царской власти.

Тамерлан

Так, молодцы! Обоих царства ждут:

Поделите вы Запад и Восток!

Но если ты, малыш, к венцу стремишься,

Сорви его у турка с головы,

А голову секирой с плеч сруби.

Целебин

Пускай его подержат, - я ударю,

И голова покатится, как шар!

Тамерлан

Держи, руби, иль зарублю тебя!

Теперь на турка мы пойдем в поход.

Должны в Ларисской встретиться долине

Со мной Техелл, Хазан и Теридам:

Мы все пойдем на Турцию в поход,

Затем что я поклялся Магометом

Ее моей державе подчинить.

Чу, Зенократа! Трубы! То они.

Входит Теридам в сопровождении свиты, барабанщиков и

трубачей.

Тамерлан

Привет, о Теридам, алжирский царь!

Теридам

Мой господин, могучий Тамерлан,

Владыка мира! Я к твоим ногам

Кладу с благоговейною любовью

И власть свою, и царский свой венец.

Тамерлан

Благодарю, мой добрый Теридам.

Теридам

Десяток тысяч греков здесь со мною,

И дважды двадцать тысяч храбрецов,

Из Африки, из городов алжирских,

Что Анатолию клялись разграбить.

Пять сотен бригантин под парусами

Тебе служить готовы, господин: