Алан Маршалл - Это трава

Стрелок, тот не прочь позабавиться над ним. Как-то ночью Шеп пьяный спал на полу в конюшне. Лежал он на спине и храпел во все завертки, а Стрелок решил напугать его, да так напугал, что тот чуть богу душу не отдал. Взял три свечи, расставил вокруг пьяного и зажег их. Шеп проснулся, - ну, думает, помер я! Правда, он после того живо протрезвел.

- Остерегайся Стрелка, парень, - добавил Артур, - это настоящий вымогатель, вечно старается перехватить у тебя пару шиллингов, только на отдачу он плох.

Я спросил о Малыше, и тут Артур улыбнулся.

- Малыш Борк славный парень. Добрей, пожалуй, не встретишь. Вот уж кто все для тебя сделает. Но у него свои причуды. Считает, например, что в войне было что-то хорошее. То ли награду ему там дали, то ли еще что приключилось с ним, не знаю, но вот поди же - уверен, что воевал за свою страну. Малыш из тех, что сами пойдут, если опять начнется война. В этом отношении, скажу я тебе, Малыш - настоящий дурень.

И вот еще что: жену привез он из Англии, и женщина эта, надо сказать, прямо замечательная.

Не вздумай подтрунивать над Малышом: он долго был чемпионом Австралии по боксу в тяжелом весе, и если уж кого стукнет, тот сдачи не даст. Сам, правда, он драки не ищет, но и увиливать от нее не станет. Раз как-то в баре один парень ударил его; не сильно ударил, задел только. Малыш легонько так оттолкнул парня, - а мог бы убить, если б захотел, - и сказал ему, ну, прямо как мальчишке: - "Знаешь, Фрэнк, ты не имел права меня ударить. Никакого права! Вот если бы я назвал тебя слизняком, - потому что, кто же ты, как не слизняк, - тогда другое дело. И знаешь что - отстань-ка ты лучше от меня!"

Вот он какой, Малыш! Но уж если повстречается с хвастуном, тут он своего не упустит. Руней-американец, боксер легкого веса, тот самый, который измолотил знаменитого Сильву на стадионе, частенько сюда заглядывал. Любил покрасоваться в баре и вечно хвастался в таком примерно роде:

"Сильву я уже нокаутировал в Сиднее, а в субботу нокаутирую его в Мельбурне".

Другого такого хвастуна, пожалуй, и не сыщешь. Малышу этот парень действовал на нервы. Что же он выкинул? Поймал змейку - всего дюймов шесть длиной, но здорово шуструю. И опустил незаметненько ее в карман Рунея. А когда Руней опять пошел хвастать напропалую, Малыш вежливо тронул его за плечо и говорит:

"Простите, мистер Руней, у вас в кармане ядовитая змея".

"Что?" - вскрикивает Руней и сует руку в карман.

Тут пошла уже настоящая потеха. Руней взлетел в воздух, как акробат на трамплине. А когда коснулся ногами пола, пиджака на нем уже не было.

- Рассвирепел он? - спросил я.

- Рассвирепел? - улыбнулся Артур. - Рассвирепел ли ты спрашиваешь? Да, брат, я сказал бы, - он рассвирепел.

- Чувствую, что Малыш мне понравится, - заметил я.

- О, тебе-то он обязательно понравится. Даже когда Малыш пьян, он никого не заденет, ходит себе и орет:

Я вскарабкался на палубу вслед за Нельсоном.

И кортик я держал в зубах.

Потоки крови видел всюду,

Как вспомню - прошибает страх.

{Перевод стихов в этой повести и далее В. Рубина.}

- Но Малыш не выносит Седрика Труэй, - продолжал Артур.

- А кто это Седрик Труэй? - полюбопытствовал я.

- Да, верно, ведь ты еще с ним не встречался. Это букмекер, любовник Фло Бронсон, бывает здесь три-четыре раза в неделю. Седрик Труэй только и делает, что ходит и подслушивает у дверей, а потом бежит к Фло и на всех капает. Если его когда-нибудь не уложит Малыш, это сделаю я. Труэй первым долгом прикидывает - справится он с тобой или нет, сам в драку никогда не лезет. А когда обозлится - глаза у него как у хорька.

- А кто эта Вайолет - девушка, которая подает на стол? - спросил я Артура.

- Родная сестра Фло Бронсон. Я ее мало знаю. Вид у нее такой, будто она никак не сообразит, что бы такое сказать. Смотрит в рот своему парню жокею. Пинкс зовут его, Джимми Пинкс. Злобная скотина - из тех, что любят женщинам руки выкручивать. Подлец! Только и смотрит, кого бы треснуть. В драке норовит поднырнуть под тебя, чтобы потом кинуть через плечо. И уж конечно, не дожидается, пока ты встанешь...

- Похоже, что Джимми Пинкс - порядочная гадина, - заметил я.

- Это уж точно, - убежденно сказал Артур.

ГЛАВА 5

Несмотря на все рассказы Артура о нравах нашей гостиницы тогда и впоследствии, я так по-настоящему и не представлял, до какой степени непристойно это место.

Я нисколько не сомневался в правдивости его рассказов, но полагаться всецело на его мнение не мог.

Я знал, что его оценки завсегдатаев гостиницы совершенно правильны, однако недоумение продолжало тревожить меня: я внимательно приглядывался к этим людям и к их поведению, и все же они оставались для меня закрытой книгой - так не вязались они со всем тем, к чему я привык с детства.