Александр Борин - Крутые повороты

Такси мчалось по улицам города.

Рядом с пожилым шофером сидел Азаров.

— Сын у меня, — радостно сообщил он шоферу. — Сто тысяч дел, понимаете…

— Известно! — сказал шофер.

Вдвоем, вместе с шофером, грузили они в машину сложенную детскую кроватку, разные пакеты.

Такие кроватки большой дефицит, — со знанием дела сказал шофер. — Вам повезло.

— А я вообще… очень везучий, — сказал Азаров.

Попов вошел в кафе самообслуживания. Поставил на поднос еду, направился к столику и увидел вдруг лысого человека в очках, того самого Гайдукова из ленинградского института «Проектавтоматика», которого остановил когда-то в заводском дворе.

— Здравствуйте, — сказал Попов.

— А, привет! — радостно сказал Гайдуков. — Старый знакомый. Ты мне и нужен… давай, подсаживайся…

Они сидели за столиком и ели.

— Слышал, какую тебе мину готовят? На защите? — спросил Гайдуков и засмеялся.

— Мне? — Попов не донес вилку до рта.

— Это такой спектакль! — радостно сказал Гайдуков. — Умрешь от смеха!

— Кто готовит? — спросил Попов. — Ничего не понимаю.

— Тихон Иванович, — сказал Гайдуков. — Григорьев твой отказался оппонировать его аспиранту… Стало быть, зарубил… Начисто! — Гайдуков пальцем нарисовал в воздухе огромный крест. — Рожки да ножки! — Он опять засмеялся.

— Почему? — не сразу спросил Попов. Вилку и нож он отложил: ему уже было не до еды.

— Считает: работа ниже всякой критики… Прав, конечно…

Попов помолчал.

— Когда это произошло? — спросил он.

— Две недели назад.

Попов молча смотрел перед собой.

— А Григорьев и Тихон Иванович — давние научные противники, — сказал Гайдуков. — Сойдутся — пух и перья летят… — Он добавил: — Теперь уж на твоей защите Тихон Иванович отыграется! Как пить дать!

Попов молчал.

— Старинная картинка в современном исполнении, — весело объяснил Гайдуков. — Паны дерутся, а у диссертантов чубы трещат… — И он опять засмеялся.

В квартире Азаровых на широком диване спал годовалый мальчик.

Катя заглянула в дверь, озабоченно посмотрела на ребенка, въехала на своем кресле в кухню. Здесь распоряжалась Ольга Петровна.

— Почему он спит так долго? — со страхом спросила Катя.

— Жизнью доволен — вот и спит, — объяснила Ольга Петровна.

Катя задумалась.

— Я очень боюсь, — вдруг сказала она.

— Справитесь! — возразила Ольга Петровна. — Это я, дура, боялась всю жизнь, что не выращу без мужа ребенка… Идиотка! А с таким мужем, как ваш… С таким отцом ребенка…

— Вы меня не поняли, — сказала Катя. — Я боюсь: когда-нибудь ему расскажут, что… не родной…

— Глупости! — возразила Ольга Петровна. — Даже закон такой есть. Разглашение тайны усыновления — уголовное преступление.

…В это время Азаров, шофер и Наташа вносили в дом покупки. Поднялись по лестнице. Азаров открыл дверь.

— Куда поставить? — спросил шофер, входя в прихожую с детской кроваткой.

— Сюда, пожалуйста, — распорядилась Ольга Петровна и открыла дверь в комнату.

Шофер вошел.

И увидел Катю в инвалидном кресле.

А на коленях у нее — смеющегося ребенка.

Она обернулась к незнакомому человеку, и взгляд ее сделался очень напряженным. Она прижимала к себе ребенка и со страхом смотрела на вошедшего.

И пожилой человек все понял.

— А ну, — сказал он, — покажите-ка, мамаша!.. Герой! — сказал он, разглядывая малыша. — Настоящий герой!.. И на мать похож. У меня глаз светлый, мамаша я не сглажу…

Попов стоял на лестничной площадке перед квартирой Григорьева.

Дверь ему открыла Вера Захаровна. И молча застыла на пороге.

— У меня дело, — объяснил Попов. — К Павлу Романовичу.

— Все дела в институте, — отрезала она.

Но в прихожую вышел уже сам Григорьев.

— Пожалуйста, Костя, — сказал он. — Проходите…

…Опять, как в тот раз, они сидели в его кабинете.

Попов говорил:

— …Это не мой, это ваш враг, Павел Романович… Оказаться побитым в чужой драке, — он развел руками, — согласитесь, как-то нелепо и нелогично.

— Что же вы предлагаете? — спросил Григорьев.

— Поедемте со мной в Ленинград, Павел Романович, — попросил Попов. — И сами оградите, пожалуйста, от этого Тихона Ивановича…

Григорьев пожал плечами.

— Не вижу никакой необходимости, — сказал он. — Работа у вас сильная. Я за нее спокоен… Получится, придаю слишком большое значение пустым закулисным слухам… Нехорошо.

Попов сидел молча.

— Так, — сказал он. — Это ваше последнее слово?.. Тогда мне все понятно.