Тору Миёси - Девушка для танцев

ТОРУ МИЁСИ

ДЕВУШКА ДЛЯ ТАНЦЕВ

рассказ

пер. - А. Н. Стругацкий

1

Когда я сошел в Йокосуке, на город размытой тушью уже опускались вечерние сумерки. На стоянке такси выстроилась очередь. Я невольно прищелкнул языком от досады. Если б не эта история, я бы сейчас был уже дома или посиживал в своем любимом баре на Исэдзакимати. И не хватало мне еще торчать здесь на ветру в ожидании свободной машины!

Я пошел пешком. Слева открылась свинцовая поверхность неспокойного моря. В гавани на мертвом якоре стояли военные корабли. Суда под звездно-полосатым флагом выглядели внушительней тех, над которыми реяли флаги с восходящим солнцем. Пожалуй, здесь ничто не изменилось с той поры, когда десяток лет назад я начинал в этом городе свою карьеру. И если кто изменился, так это я сам.

Минут через десять я был в отделе новостей своей газеты.

Заведующий отделом Миядзаки сидел за столом и что-то торопливо писал. Когда я вошел, он улыбнулся мне старческой улыбкой.

- Ну вот, а я тебя жду, - произнес он мягким, под стать улыбке, голосом. - Директор филиала предупредил, что тебя вызвали...

Я бросил пальто на стул:

- Только что автомобиль сбил женщину.

- Имя?

- Не стал узнавать. Сегодня не я дежурю.

- Ладно, узнаем в полиции через Ино.

Репортер Ино был стажером в йокосукском отделе новостей. И еще здесь служил молодой репортер по имени Ханэ. Мы учились в одной школе. Из-за него я и приехал из Йокогамы. Миядзаки, опередив мой вопрос, сказал:

- Ханэ уехал за материалом в Мисаки и вернется, наверное, часам к семи.

Может быть, пойдем прогуляемся?

Я согласно кивнул. Миядзаки натянул куртку, висевшую на манекене, и вышел первым.

Он привел меня в кафе, довольно вместительное, изукрашенное богато и безвкусно.

Подошла официантка. Вид у нее был - хоть сейчас на панель. Я заказал кофе, Миядзаки тоже. Затем он сказал:

- Я совсем зашился с этой историей с Ханэ. - Он отхлебнул кофе нехотя, будто принимал аспирин, и спросил: - Директор, наверное, мною недоволен?

Я представил себе физиономию Окахары. Престарелый сотрудник местного отдела новостей, он вышел в тираж и за выслугу лет был назначен директором йокогамского филиала газеты. Мне лично было наплевать на то, что он там думал, но у Миядзаки своя точка зрения, и я сказал:

- Почему? Ведь по службе у Ханэ все в порядке. А совать нос в нашу личную жизнь просто смешно.

- Так-то оно так. Вся каша заварилась из-за его подружки... Директор у-же рассказал мне, что Ханэ по уши влюбился в хостессу (*) какого-то бара, забрал жалованье вперед и все на нее потратил. А поскольку я его старший товарищ по школе и он но мне очень привязан, мне надлежит усовестить его. Нет уж, сказал я тогда себе, от такого поручения меня увольте. В кого он там влюбился - это его дело. Во-первых, ему уже не шестнадцать лет, а во-вторых, такие вопросы решаются без вмешательства посторонних.

* Хостесса - в японских заведениях ресторанного типа - наемная партнерша для танцев, обязанная также развлекать посетителя беседой, прислуживать ему за едой.

Итак, в Йокосуку я отправился не для того, чтобы взывать к совести Ханэ или запугивать его. Мне ли приставать к людям с высокопарной болтовней! Найдется сколько угодно моралистов, которые справедливо считают, что воспитывать надобно меня самого. Встретившись с Ханэ, я намеревался вместе с ним во всем разобраться. Вчерашняя новость - это вчерашняя новость, и она не обязательно будет новостью завтра. Таков закон жизни. Пусть эта женщина была проституткой, это не значит, что она останется проституткой навечно. Вот и полицейским по традиции не полагается брать в жены женщин, имеющих судимость, но ведь это, в сущности, нарушение конституции...

Но Миядзаки, видимо, мыслил иначе. Он проговорил приглушенным голосом:

- Если ты пристыдишь его, он наверняка одумается.

- Миядзаки-сан, в каком баре работает эта женщина?

- В "Принцессе". Там ее зовут Анжела. Хочешь встретиться с нею?

Я кивнул, взял со стола счет и пошел к кассе. Кассирша приняла четыреста иен за двоих, не моргнув глазом.

2

По обеим сторонам улицы мерцали холодным светом бесчисленные вывески.

Фанерные женщины в натуральную величину невероятными позами тщились ввести в соблазн живых людей, но краски, покрывавшие их, давно слиняли, и они производили скорее комическое впечатление.

Перед входом в "Принцессу", засунув руки в карманы, стояли двое. Оба одинаково сутулились, словно старики, хотя, судя по лицам, им было не больше двадцати лет.