Мария Романушко - В свете старого софита

…Когда я оглядываюсь на свою жизнь (а на неё уже можно оглянуться, ведь почти вся дорога пройдена), я с удивлением обнаруживаю, что всю жизнь мечтала только об одном. И стремилась к этому одному. И ценила только это одно. И училась этому одному. (И продолжаю этому учиться.) И страдала только из-за этого одного. И писала только об этом одном. И продолжаю об этом писать.

Собственно, писательство для меня и есть – вечное и ежечасное признание в любви. Тем, кого я люблю. И самой жизни, конечно. И – Богу, который это всё так удивительно задумал и раскрутил… Вселенную моей жизни.

Сколько себя помню, мне всегда (порой даже неосознанно) хотелось оставаться собой. Быть собой. Даже в навязанных обстоятельствах. Даже когда приходилось играть чужую роль. (К сожалению, такое случалось. Не часто, но…)

Почувствовать, понять, кем тебя задумал Господь. И быть этим – задуманным. Вот и всё.

В сущности, всё очень просто. И так трудно!…

Наверное, вся моя жизнь (и все мои книги) – это путь к себе.

С Божьей помощью, конечно.

А так как в своей сердцевине я ощущаю только любовь (одну лишь любовь – без каких-либо примесей), то к ней я всю жизнь и стремлюсь. Её и ищу. Ей учусь. О ней и тоскую. О ней и горюю. О ней и пишу.

К себе настоящей – к любви истинной – к Богу мудрому и милосердному.

К вечной жизни. Которая возможна ещё тут, на земле. В какие-то лучшие мгновения…

Из всех жизненных благ я более всего ценю свободу.

Свободу быть собой. И делать своё дело, для которого ты призван в этот мир.

Свобода – это единственная реальная, не умирающая ценность. Самое большое благо. Благо – от Бога.

Все же другие жизненные блага – это тщета…

…А книгу своей жизни лучше всего писать на маленьком острове.

В одиночестве.

И любить тех, кого любишь, – лучше всего на острове.

В одиночестве.

Один на один с Богом.

Это называется – молитва.

Вот тебе, неведомый читатель, и ответ на твой не прозвучавший вопрос: о чём и зачем мои книги?

Это – молитвы о тех, кого я люблю.

А ещё – благодарения за те удивительные минуты жизни, которые дают возможность ощутить вкус вечности.

Если хочешь – давай помолимся вместе.

Ты – о своём, я – о своём.

Но где-то – высоко – наши молитвы встретятся.

И окажется, что они – об одном…

А ещё мои книги – о той волшебной цепочке жизненных событий, которую хотелось бы досмотреть до конца…

Это мой сын меня всегда так утешает и ободряет, когда я сильно о чём-то горюю:

«Надо досмотреть цепочку событий до конца», – говорит он.

Мудрые, спасительные слова.

ДА. НАДО ДОСМОТРЕТЬ ЦЕПОЧКУ СОБЫТИЙ ДО КОНЦА.

Надеюсь, что последним событием в этой цепочке будет – Встреча.

Со всеми, кого я люблю.

Но это произойдёт лишь тогда, когда я навсегда покину свой остров.

И сама стану каплей океана…

Хотя я живу в огромном городе – всё равно я живу на острове.

Можно сказать, что мой остров – это моя крошечная квартирка на тринадцатом этаже. На северной московской окраине, где неподалёку, минут десять пешком, – тихий залив.

И когда я стою на берегу этого чудного залива, особенно когда закат… то мне кажется, что это и есть мой океан памяти. А побережье залива, живописно изрезанное, всё в таинственных бухтах и бухточках, – это и есть моё побережье памяти.

Но на самом деле мой остров – у меня внутри. В моём сердце. И мой океан – тоже внутри. Это – моя память. Моя любящая память, которая не хочет ничего и никого забывать.

…И вот я стою на берегу нашего маленькие залива. И – одновременно – на берегу своего бескрайнего океана, невидимого никому, кроме меня. Осень, октябрь, на берегу ни души, только я одна, и солнце заваливается за горизонт, и золотая дорожка света бежит по воде – прямо ко мне… А к кому ж ей ещё бежать, если на берегу только я? Этот золотистый широкий луч похож на луч циркового софита… и мне вспоминается мой старенький софит, маленький и допотопный, с кремневыми углями, которые ярко и быстро сгорали…

…Мой океан то и дело выносит на берег какие-то осколки, вещицы, картинки, образы, – это всё символы разных эпох жизни, в которых, как в морских раковинах, шумит давняя жизнь, слышны голоса и мелодии…

…А вот двое, он и она, (я давно их знаю, хотя мы и не знакомы), прошли по берегу моего океана – и я сразу вспомнила свою первую московскую зиму, пропахшую горячим сургучом… А вот старая телефонная будка на Ленинградском проспекте в районе метро «Сокол» – и я тут же слышу шуршание августовского дождя шестьдесят восьмого года… о крышу этой будки… Но потом старую будку сменили на новую, модерновую, – а место всё равно осталось для меня знаковым. А вот мокрые от снега белые хризантемы в руках у старушки на площади Белорусского вокзала – и я мгновенно оказываюсь в 22 октября 1968 года…