Мария Романушко - Если полететь высоко-высоко…

– Да, только одну. И вы хотите, чтобы я ехала к вам на другой конец города визировать эту одну фразу?! – в её голосе слышалось раздражение.

– Ну, если только одну, то, конечно, визировать не надо… – сказала я, совершенно обескураженная тем, что услышала.

Тогда зачем приезжала? – подумала я. Зачем так жалобно просила рассказать, чуть ли не слёзы роняла… Зачем кассеты в диктофоне меняла? Зачем так жадно запихивала в сумочку всё, что я дала ей почитать? Чтобы использовать только одну фразу??

Через несколько дней вышел «Вечерний клуб».

Купила. Развернула…

Нет, не зря она полдня у меня просидела. Не зря кассетки в диктофоне меняла… Всё пошло в дело у тихой, сноровистой девочки. Только было это, конечно, не интервью, как мы с ней сначала задумали, а большой, на две полосы, – её «авторский» материал. И всё, о чём я ей рассказала, все мои мысли о творчестве Моего Клоуна, эта шустрая дебютантка на журналисткой ниве опубликовала от своего имени!! Вот какая умница-разумница.

И только где-то, мимоходом, эта начинающая акулка пера небрежно так обронила: «Как сказала подруга Енгибарова Мария Романушко…» И дальше следуют буквально три слова. Какая-то глупость. Которую я не говорила.

Вот так, дорогие читатели… Захочется ли вам после этого общаться с журналистами?

Интересно, это их в университетах этому учат – втираться в доверие, лгать, присваивать и красть? Или же в эту профессию идут люди с уже определёнными (врождёнными) свойствами?…

А то, что она взяла у меня почитать, с обещанием вернуть, она, конечно же, не вернула. Наверное, ещё когда-нибудь этим попользуется…

Валя Гнеушев виновато оправдывался:

– Кто б мог подумать? Такая тихая девочка…

А друзья и близкие меня утешали:

– Радуйся! Получился прекрасный материал о Енгибарове! И какая читателю разница, чья фамилия стоит под статьёй…

Материал действительно получился замечательный.

Только трудно радоваться, когда у тебя крадут и тебе лгут.

Но если полететь высоко… если полететь высоко-высоко…

То можно увидеть, какие это всё мелочи…

Все эти «фуксики»…

А всё моё – навсегда со мной.

Ездили с тобой в детский магазин «Смена» на Соколе, в широкие окна которого я заглядывалась когда-то – когда тебя у меня ещё не было…

Теперь мы приезжаем сюда с тобой, по делу.

В этот раз мы купили конструктор – пластмассовый, с яркими, красными и жёлтыми деталями.

Конструкторы с того дня стали твоей страстью…

Да, мы с тобой обожали «Смену» на Соколе.

Здесь было столько конструкторов!… и кубиков!… Правда, не всегда. И конструкторы, и кубики надо было выслеживать, надо было «попасть» на них. Тебе постоянно требовался новый строительный материал для твоего города, который жил на ковре посреди комнаты, достраиваясь и перестраиваясь, несколько лет…

Соседи, у которых вырастали дети, приносили нам свой, ненужный уже им, строительный материал. Всё шло в дело!

А кроме домов, ты «строил» часы. Часы для всего! На все случаи жизни, для удовлетворения самых разных желаний и нужд.

(Ну, разумеется, часы твои были «не ходящие», – если иметь в виду физическое измерение жизни. Но в другом измерении жизни – в мире твоего воображения – всё, конечно, исправно работало!)

19 октября 1979 года.

Пятница. Утро. Туман и моросящий дождь…

Пошли гулять в сквер за «Невой». Мы с тобой гуляем в любую погоду. И в любую непогоду!

В сквере было пусто, мокро, всё завалено листвой, листья сыпались вместе с дождём, никто их не мёл, не сгребал в кучи, не сжигал. И вообще, этой осенью мы не видим нигде дворников – ни одной метлы. Все дворники словно взяли больничные листы или – отпуск за свой счёт и теперь безнаказанно наслаждаются этой невероятной по красоте осенью…

Антон становился под берёзы – и я устраивала ему золотой душ, он жмурился от восторга, открывал рот, подставлял ладошки, ловил листья губами и руками…

Земля отяжелела от золота, меди и янтаря… Земля придавлена, ослеплена, оглушена листвой. Воздух, одежда, волосы, – всё пропиталось насквозь запахом листвы…

Гуляли с Антошиными часами, которые он сегодня смастерил их пластмассового конструктора. Чтобы их механизм не промок и не испортился, Антон заклеил некоторые дырочки лейкопластырем.

Встретили в сквере маленькую девочку с бабушкой. Шёл дождь, и девочка почему-то плакала, а сказать – почему, ещё не умела. И глаза её от слёз были голубые-голубые.