Мария Романушко - Там, где всегда ветер

Постепенно все рассосались по разным купе, где-то тихонько пели под гитару – «А я еду за туманом, за туманом…», где-то играли «в дурачка».

Я под гитару не пою и «в дурачка» не играю. Пристраиваюсь у окна и смотрю на мелькающие огни, перелески, чёрные бескрайние поля, полустанки с пирамидальными тополями, чёрными и строгими во тьме. Напротив меня сидит мальчик из группы студентов, то же, как и я, не поющий и не играющий «в дурачка», такой тихий, застенчивый, зовут Витей, тоже любит смотреть в окошко, слово за слово – разговорились. Он спросил, как это мне удалось всех переглядеть, и я ему рассказала про свою методу, он удивился, сказал, что как-нибудь тоже попробует. Спросил, где я живу. Я сказала: в степи. Он удивился: как это в степи? Тогда я рассказала ему про Вольногорск.

Отметила про себя, что когда говоришь совсем-совсем тихо, не напрягаясь ни одним мускулом, к тому же под аккомпанемент, в данном случае – вагонных колёс, то говорить совсем легко и не страшно. Ну, если ещё и собеседник такой тихий, не давящий. Ещё рассказала про бабушку, которая должна меня встречать в Днепропетровске, вся моя группа тут же пересядет в электричку и поедет домой, в Вольногорск, а я пойду с бабушкой на Философскую улицу. Он удивился, что есть такая улица, он не знал, хотя родился в Днепропетровске. Я сказала, что тоже родилась в Днепропетровске. Ровно 13 лет назад. И как здорово отмечать день рождения в поезде – в дороге. Очень символично!

– А у кого день рождения? – не понял он.

– Как у кого? У меня.

Он даже не поверил сначала.

– Правда-правда! 13 июля, 13 лет. Моё любимое число.

– Я думал, тебе больше, – сказал он. – Я думал, не меньше шестнадцати.

– О, как я старо выгляжу! – засмеялась я. Он тоже застенчиво засмеялся.

– Ну, поздравляю! – сказал он.

И вдруг, ни с того-ни с сего, взял мою руку и поцеловал. Это произошло так неожиданно, что я даже не успела отдёрнуть руку, не успела предупредить этого страшного посягательства на свою территорию. Шок… Столбняк. Сижу, скукожившись, уставившись в окно, не могу переварить того, что случилось. А руку, принявшую на себя этот галантный поцелуй, хочется отсечь!

– Ой, прости, я что-то не то сделал? Ну, извини, это… как бы это сказать, издержки воспитания. Женщинам подают пальто и целуют им руку…

– Я – не женщина! – резко сказала я.

– Ну, прости. Просто меня отец так учил… Но, может, он ошибался?

– Видимо, да! Глупо. Пошло.

– Ну, прости, пожалуйста. Действительно, глупо и пошло получилось…

Он ещё что-то говорил извиняющимся голосом, но он для меня больше не существовал.

Я сидела, уткнувшись в тёмное окно, настроение было безнадёжно испорчено.

…И потом, спустя несколько месяцев, когда Тома сказала, не помню уж по какому поводу: «Ну, когда парень в поезде тебе руку поцеловал…» – я готова была её убить за то, что она мне напомнила об этом. Хотя и понимала, что если бы руку поцеловали Томе, это бы необычайно возвеличило её в собственных глазах. Об этом изумительном событии знал бы весь класс, а может, и вся школа. Это бы стало предметом её счастливых мечтаний-воспоминаний, ещё большего погружения в своё собственное отражение в зеркале, стало бы убедительным доказательством того, что она себе постоянно твердила: «И всё-таки я красивая!»

Но мне это целование жутко не понравилось. Я пыталась разобраться: почему?… И я призналась себе, что не выношу, когда ко мне прикасаются посторонние люди. Даже с такими добрыми намерениями, даже в высшей степени галантно. Видимо, я и руку инструктору в горах не могла протянуть по той же причине…

Вокруг меня как будто очерчен круг, через который нельзя переступать посторонним. Внутри этого круга я чувствую себя защищённой. Я не люблю выходить наружу (хотя иногда всё же приходится) и мало кого пускаю внутрь. Пожалуй, только Аню-маленькую… Только её одну я не боюсь впустить в свой невидимый «дом».

Странно, а когда мальчуган в Ялте гладил мои волосы, моя душа как будто жмурилась на солнышке… Но в том-то и дело, что тот мальчуган не был мне посторонний. Вот как раз он-то и не был мне посторонним…

В это лето, в честь моего тринадцатилетия, мама решила подарить мне велосипед. Это была моя давнишняя мечта. Когда-то, во младенчестве, он у меня был – трёхколёсный, красненький, у меня остались сладостные воспоминания о том, как я лихо кручу педалями…

Мы приехали с мамой в Днепропетровск, на Философскую. Оказывается, тётя Ира, наша соседка на Философской, давно предлагала маме купить для меня по дешёвке велосипед её дочки Вали, которая вышла замуж и уехала с мужем в другой город, а велосипед остался пылиться в сарае. И вот, мама решила, что подходящий момент настал.