Маргрит Моор: Дженнифер Винкелман

В телефонной книге трижды значилась фамилия Винкелман. Я выбрала последнюю строчку, с начальной буквой имени А. и адресом Эрфгоойерстраат, 18. Раздались гудки. Только, когда я услышала ее голос, я поняла, что мне надо с ней обсудить. С телефонным аппаратом в руке, я босиком расхаживала по комнате.

- Послушай, - сказала я. - Возможно, сохранилась какая-то фотография, снятая, например, ранним июньским утром, на которой изображены мы обе.

Не дождавшись реакции, я не выдержала и стала делиться с ней воспоминанием о праздновании пятилетия Лейденского студенческого корпуса, который остроумно называли Вестиваль из-за обязательного жилета, непременной части костюма его членов. Кульминацией праздника - вспоминала я - был бал в гостинице на море. Собралась тысяча приглашенных, все студенты, в том числе две принцессы Оранские в платьях без бретелек, они были тогда ужасно толстые и далеко не такие элегантные, как сейчас. С наступлением утра многие, в вечерних платьях и смокингах, спустились по лестницам с балкона на пляж: посидеть в этой необычный час на белых пластиковых стульях, разогнать винные пары куда более дурманящим ароматом свежего морского прибоя.

- Всего человек двенадцать, мы уселись спиной к морю, и кто-то один сделал снимок...

На том конце провода наступило молчание. Потом она сказала, как бы процедила сквозь зубы:

- Нет-нет, я не помню такого праздника. - Выдержала небольшую паузу и затем продолжила:

- Я училась в Гааге, в консерватории на площади Корте Бейстенмаркт.

- Ах!... - я кивнула, пораженная и заинтересованная. - На фортепиано? На скрипке?

- На органе.

Тем временем я подошла к окну. Все еще в пижаме, открыла раму и села на подоконник, устремив глаза на бульвар. Он заворачивал и заканчивался шлагбаумами, за которыми где-то вдали скрывалась Дженнифер Винкелман, рассказывающая мне сейчас, в этот самый момент, об органе, что стоял впереди в большом зале консерватории. За ним она могла каждый вечер заниматься.

- ...похожий на орган собора Парижской Богоматери или Реймского собора, у меня было чувство, что это я французская органистка Мари-Клер Ален, заставлявшая дрожать своды...

Ее голос прервался.

-...Заставлявшая дрожать своды... - тихим голосом повторила она.

Окунувшись в хаос разнообразных мыслей, я одевалась. По привычке перед зеркалом тщательно прошлась по волосам щеткой, затем расческой, и в воздухе снова распространился запах парикмахерской.

Я не берусь утверждать, что видела тогда в отражении утренних лучей женщину в здравом уме. Я смотрела на себя не отрываясь в зеркало, и единственная только мысль с усиливающимся беспокойством и страхом овладевала мной: пройдет всего неделя, одна короткая неделя, и она уедет! Ах, ведь каждый из нас, хотя бы раз в жизни сделал открытие, придя к выводу, что какая-то определенная логика происходящего не исключает другую!

Я поспешила сесть за руль. Лучше бы я этого не делала! Миновав шлагбаумы, я увидела, что центр городка обнесен красно-белыми табличками, и на улице Влитлаан яблоку негде упасть из-за припаркованных автомобилей - в этот день работал рынок. Негодуя, я свернула за угол, поехала сквозь толпу людей, похожих на беженцев, они мелькали со своими яблоками, свитерами, старыми журнальными столиками, матрасами, кастрюлями и сковородками. Больше получаса понадобилось мне, чтобы добраться в объезд до окрестностей Эрфгоойерстраат, где я смогла наконец припарковаться, не имея особой надежды на то, что мне повезет.

Конечно же, ее не оказалось дома. Я стояла перед входом и слышала, как умирает где-то в глубине жилища звонок. Не зная, как поступить, я сделала шаг назад и посмотрела вверх. Старинные особняки внутри отлично реконструированы. Я знаю, что трех-четырехкомнатные квартиры имеют роскошные ванные и балконы, выходящие на южную сторону. По утрам, в собственной тени и в тени огромных каштанов, от которых их отделяет лишь узкая полоска тротуара, фронтоны домов выглядят неприветливо. Она жила на втором этаже.

В соседнем доме распахнулось окно. Седой старик в домашней пижаме фиолетового цвета немного погромыхал щеколдой и тихонько окликнул меня.

- Вы пришли к Винкельманам?

- Да.

- Они на базаре.

Я ушла. Оставив машину на прежнем месте, я пошла пешком, потом свернула направо, налево и в мгновение ока оказалась между палатками. Я сразу заметила ее. Маленькая, светловолосая, слегка подпрыгивающей походкой она шла в мою сторону в толпе других покупателей, двигавшихся вдоль выставленного изобилия рыбы, раков и съедобных моллюсков, в веселом расположении духа и, как всегда, за руку со своей дочерью.