Альберто Моравиа - Римские рассказы

- Ни с места!

Я снова сел и спросил:

- Чего вы от меня хотите? Брюнет отвечал:

- Если бы этот дурак не толкнул тебя, то сейчас не было бы необходимости объяснять тебе это... Нам нужна твоя машина.

Блондин пробурчал сквозь зубы: - Я вовсе не дурак. Брюнет ответил:

- А кто ж ты еще?.. Разве мы не договорились, что я буду стрелять? Зачем ты пустил в ход руки?

Блондин возразил:

- Мы еще договорились, что ты оставишь в покое Пину... ты тоже пустил в ход руки.

Девушка рассмеялась и сказала: - Теперь нам крышка. - Почему?

- Потому что он поедет в Рим и донесет на нас. Блондин сказал: - И очень хорошо сделает.

Он вынул из кармана сигареты и закурил. Брюнет нерешительно повернулся к девушке:

- Ну, что ж нам теперь делать?

Я поднял глаза, взглянул в зеркальце и увидел, что девушка, свернувшись клубочком в уголке машины, показывает в мою сторону, щелкая большим и указательным пальцем, - мол, прикончи его. Кровь снова застыла у меня в жилах, но тотчас же я вздохнул свободнее, услышав, как брюнет сказал серьезно и с убеждением:

- Нет, есть вещи, на которые можно решиться только один раз... Раз не вышло - второй раз я уже не могу.

Я набрался храбрости и сказал:

- Ну что вы будете делать с этим такси? Кто вам подделает патент? Кто перекрасит машину, чтоб ее не узнали?

Я чувствовал, что каждый мой вопрос все больше ставит их в тупик и они не знают, как быть: убить меня им не удалось, а ограбить, видно, не хватает смелости. Однако брюнет сказал:

- У нас все есть, не беспокойся.

Но блондин едко усмехнулся и возразил:

- Ничего у нас нет, у нас есть только двадцать тысяч лир на троих и револьвер, который не стреляет.

В эту секунду я снова взглянул в зеркальце и увидел, что девушка опять кивает на меня и снова щелкает пальцами, даже как-то забавно. Тогда я сказал:

- Синьорина, когда мы приедем в Рим, вы за этот жест получите несколько дополнительных годочков тюрьмы. - Потом я резко повернулся в сторону брюнета, который все еще прижимал дуло револьвера к моей спине, и крикнул с ожесточением: - Ну, чего ты ждешь? Стреляй, трус ты этакий, стреляй!

Мой голос прорезал окружавшую нас глубокую тишину, и девушка воскликнула, на сей раз с явной симпатией ко мне:

- Знаете, кто здесь действительно храбрый человек? Он! - и указала на меня.

Брюнет пробормотал какое-то ругательство, сплюнул в сторону, вылез и подошел к окну кабины. Он был в бешенстве.

- Ну, скорее, - сказал он. - Сколько ты хочешь за то, чтоб отвезти нас в Рим и не донести на нас?

Я понял, что опасность миновала, и медленно проговорил:

- Я не хочу ничего... Я отвезу вас всех троих прямехонько в тюрьму Реджина Чели.

Брюнет, надо отдать ему справедливость, не испугался, слишком уж он был расстроен и раздосадован. Он сказал только:

- Сейчас я тебя убью.

- Попробуй... - ответил я. - И знаешь что? Никого ты не убьешь... Вот что я тебе скажу: придется посидеть вам всем за решеткой - и тебе, и этой потаскухе - подружке твоей, и ему тоже.

Он сказал тихо:

- Ах так? Ну хорошо же...

И я понял, что с ним и вправду шутки плохи, потому что он отступил на шаг и поднял револьвер. Но на мое счастье в эту секунду девушка крикнула:

- Да прекратите вы все это... То деньги предлагаете, то пугаете револьвером... вот увидите, как он сейчас нас повезет.

Сказав это, она нагнулась вперед и легонько так пощекотала пальцами мое ухо, незаметно, чтоб те двое не видели. Я очень смутился, потому что, как я уже говорил, она мне нравилась и, сам не знаю почему, но я был уверен, что я ей тоже нравлюсь. Я поглядел сначала на брюнета, который все еще целился в меня из револьвера, потом искоса взглянул на нее, заметил, как пристально смотрит она на меня этими своими черными улыбающимися уголечками, - и твердо сказал:

- Уберите ваши деньги... Я не такой бандит, как вы... Но в Рим я вас не повезу... Разве только ее, потому как она - женщина.

Я думал, они начнут протестовать, но, представьте себе, просто удивительно: блондин тотчас выскочил из машины, пробормотав "счастливого пути", а брюнет опустил револьвер. Девушка живо вскочила с места и пересела ко мне в кабину. Я сказал:

- Ну, до свиданья, надеюсь, скоро вас отправят на каторгу, - и взялся за руль, да только одной рукой, потому что другую девушка сжимала в своих, и мне было даже приятно, что те двое поняли, почему я вдруг такой податливый сделался.

Я выбрался на дорогу и проехал пять километров, не раскрывая рта. Она все продолжала сжимать мою руку, и этого мне было вполне достаточно. Теперь я тоже искал какое-нибудь пустынное место, только цели у меня были совсем другие, чем прежде у них. Но как только я остановился и хотел свернуть на дорожку, ведущую к берегу моря, она положила руку на баранку и сказала: