Фарли Моуэт - Собака, которая не хотела быть просто собакой

Некоторые из мужчин, стоявшие на мосту рядом со мной, тут же начали заключать пари относительно того, когда папа достигнет города Принс-Альберт, находящегося в нескольких сотнях миль ниже по течению, хотя было ясно, что вообще-то мой отец не хочет попасть в Принс-Альберт. Теперь он управлял каноэ с такой суровой решимостью и с таким мастерством, которые до сих нор ему, вероятно, никогда не приходилось проявлять. Папе очень хотелось вернуться в Саскатун.

"Концепцию" беспорядочно швыряло по реке, как щепку в пенистом желобе водяной мельницы. Она лавировала и дрожала, и, несмотря на то, что упорно держалась носом против течения и двигалась подобно птице-буревестнику, тем не менее у нас па глазах она становилась все меньше и меньше...

Пока в конце концов не растворилась в сияющей дали.

Один из мужчин возле меня взглянул на ручные часы и сказал своему товарищу:

-- Одиннадцать часов. Конечно, теперь он будет двигаться немного медленнее -- задом наперед, -- но думаю, что лодка ударится о мост в городе Принс-Альберт к ужину. Ставлю пятьдесят центов, что все так и будет.

Однако пари было бы проиграно, так как папа и "Концепция" не дошли до Принс-Альберта: им посчастливилось сесть на мель примерно в десяти милях от Саскатуна ниже по течению. Вскоре после полуночи они оба прибыли домой на телеге, которую тащили две флегматичные клячи.

Однако задержка в осуществлении планов моего папы была только временной.

-- Не беда, -- бодро сказал он на следующий день за завтраком. -Подождите, вот пройдет весенний паводок, и тогда мы посмотрим.

Но то, что мы увидели, когда паводок закончился, не вселяло радужных надежд. Водный бассейн Саут-Саскачевана вернулся к норме, а норма представляла собой унылую цепочку илистых отмелей с разбросанными там и сям лужами коричневой жижи, близкими к высыханию. Лишь в нескольких особенно многоводных местах лениво струилось что-то вроде ручейков.

Зрелище это обескуражило бы любого человека, кроме моего папы. Он отказывался признать себя побежденным и разработал планы, которым река просто должна была подчиниться. Таким уж он был человеком, мой папа.

Мне его планы пришлись по сердцу как нельзя больше. Мы заперли дом и переместили наш старый жилой автоприцеп на десяток миль южнее города -- к резиденции городского клуба "Саскатун Голф энд Кантри Клаб". Тут, на лесистых берегах реки Саскачеван, мы расположились на летний отдых.

Это было место, где всякий мальчишка мог чудесно провести лето. В русле реки стояло предостаточно луж; в них можно было даже поплавать.

Там нашелся участок нетронутой прерии, где жили койоты и солидные джентльмены загоняли шары для гольфа в норы гоферов. А всего лишь в нескольких милях находилась индейская резервация.

Наконец я стал хозяином своего времени, так как начались летние каникулы, но папе приходилось ежедневно ездить на работу в город. Он легко мог бы добираться туда на своем автомобиле, но он запланировал проделывать этот путь по воде и не желал отказываться от своих намерений из-за несговорчивости природы.

В семь часов утра первого понедельника он и "Концепция" бодро и с полным доверием друг к другу направились в город. Но поздно вечером они возвратились всего лишь в роли пассажиров -- один в кабине, другая на крыше автомобиля нашего друга. Папа был очень усталым и упорно молчал о приключениях того дня. Лишь много лет спустя он признался мне, что на самом деле проделал восемь из десяти миль до Саскатуна пешком, а "Концепцию" тянул по мелководью на буксире или переносил через песчаные банки на плече. Еще один каверзный эпизод ему уготовил песчаный бар 24, который, на беду, оказался из зыбучего песка. Но на этом моменте обычно он подробно не останавливался.

В течение нескольких последующих дней он разумно, хотя и неохотно ездил в библиотеку на Эрдли, но затем где-то южнее прошел дождь и уровень воды в реке поднялся на несколько дюймов. Эрдли снова попал в немилость, а "Концепция" оказалась в почете. В последовавшие недели она и папа близко познакомились с множеством песчаных баров, зыбучих песков и с другими тайнами пересохших проток. К изумлению всех наблюдателей, папа начал делать успехи и добирался до своего места службы по воде. Но, по правде говоря, он по-прежнему долго шагал до места, где уже можно было бы грести. Теперь он по крайней мере был избавлен от позорной необходимости тащить каноэ на себе на глазах у толпы, так как довольно глубокая протока в черте города позволила ему с достоинством Гайаваты 25 грести последнюю милю пути до причала у гостиницы Бессборо-отель.