Славомир Мрожек: Прекрасный вид

ОНА. Не надо нервничать.

ОН. Все трое на одном, ведь страна-то бедная. А рыбаки отсутствуют, поскольку все они работают на фабрике полистирола, ее сточные воды отравляют море и рыбу и потому они не могут вернуться к рыбной ловле. А раз так, все они работают на фабрике, сточные воды которой... И так без конца.

ОНА. Ты утрируешь.

ОН. Слегка. Но если бы и не утрировал, мы все равно не можем пойти в бар, так как со вчерашнего дня он закрыт.

ОНА. Откуда ты знаешь?

ОН. От старика-портье. Предвидя твои пожелания, я собрал подробную информацию. Бар на пристани закрыт.

ОНА. Но почему?

ОН. Не спрашивал. Мне хватило того, что он закрыт.

ОНА. И ты почувствовал облегчение.

ОН. Признаюсь, что да, но клянусь, что говорю правду. Ради тебя я был бы готов на все, но не стану скрывать, что почувствовал облегчение.

ОНА. Жаль.

ОН. Жаль, что мне стало легче?

ОНА. Нет, что закрыто.

ОН. Какая разница!

ОНА. Ты знаешь, как мне нравятся экзотические ресторанчики.

ОН. А я не люблю пьяных матросов. Но тут я не виноват, не я закрыл бар.

ОНА. А ты не мог бы его открыть?

ОН. У меня есть для тебя другое предложение, не менее романтичное. Вот, послушай. (Садится на кровать рядом с ней.) Легкий бриз колышет огоньки свечей в канделябрах. На белоснежной скатерти коралловый лангуст... то есть не прямо на скатерти, а на блюде, но косвенно на белоснежной скатерти. Отражение свечей в серебряном ведерке, где хрустит лед и стынет шампанское, придает жемчужный оттенок лебединой шее и округлым плечам... Кстати, ты захватила платье без бретелек?

ОНА. Захватила, но неплохо бы погладить.

ОН. ...Итак... придает жемчужный оттенок округлым плечам красивой женщины...

ОНА. Почему округлым, разве я поправилась?

ОН. Не упрощай. Придает жемчужный оттенок округлым плечам красивой женщины и не столь красивого, правда, но, тем не менее, весьма привлекательного мужчины.

ОНА. Как, и у тебя округлые плечи?

ОН. Не прерывай, ты разрушаешь образ... Подчеркивает благородные морщины его изборожденного отметинами страданий лица, опирающегося на мускулистый торс.

ОНА. Без шеи?

ОН. С шеей. К тому же весь его облик исполнен таинственной силы, а взгляд, прикованный к Красавице, выражает восхищение, верность и преданность. Что скажешь?

ОНА. Это означает, что мы не пойдем на прогулку?

ОН. Пойдем, но только по вертикали. Ресторан внизу, в трапезной.

ОНА. И ты называешь это прогулкой?

ОН. Даже неплохой -- шесть этажей по винтовой лестнице.

ОНА. По этой лестнице?

ОН. Я отнесу тебя вниз и внесу в ресторан на руках.

ОНА. Большое спасибо!

Стук в дверь.

Меня нет! (Вскакивает на кровать и задергивает портьеру.)

Мужчина выходит за кулису, чтобы открыть воображаемую входную дверь.

Пауза. Женщина высовывает голову из-за портьеры, прислушиваясь.

Пауза. Мужчина входит, неся корзину, прикрытую полотняной салфеткой в бело-красную клетку (шахматную).

Кто это был?

ОН. Старик-портье.

ОНА. Чего хотел?

ОН. Принес сообщение и корзину.

ОНА. Какое сообщение?

ОН. Сообщение, что по причинам, как он выразился, независимым, ресторан внизу будет закрыт.

ОНА (спрыгивает с кровати, оставляя портьеру задернутой). А что за корзина?

ОН. С продуктами. Чтобы клиенты не остались голодными, дирекция приносит извинения и шлет аварийный запас питания.

ОНА. Очень мило с его стороны.

ОН. Правда? Не хватает только канделябров, оркестра и легкого бриза с моря. Зато есть свечи.

ОНА. Свечи? А зачем?

ОН. На случай, если выключат электричество.

ОНА. Почему должны выключить свет?

ОН. Этого он не сказал. Зато предупредил, чтобы свечи экономили, так как неизвестно, когда он сумеет доставить новые.

Женщина берет корзину, идет на балкон и ставит корзину на столик. Достает из нее бутылку.

Шампанское?

ОНА. Сам посмотри. (Подает ему бутылку.)

ОН (оглядывая бутылку). Здешнее, местное, колоритное вино. Точно такое, как ты желала. (Отдает ей бутылку, Она ставит ее на столик и продолжает опорожнять корзину.)

ОНА. Салями...

ОН. Тоже местная.

ОНА. И хлеб.

ОН. Вернее, лепешки. Традиционные балканские. Еще что?

ОНА (заглядывая в корзину). Только два бокала, штопор и нож.

ОН. И больше ничего?

ОНА. Это все.

ОН. Так я и думал.

ОНА. Я хочу есть.

ОН. Потерпи, это предназначено на ужин!

ОНА. Но мы не обедали.

ОН. Монахи ели только раз в день.

ОНА. Знаешь что? Давай устроим пир так, как ты хотел.

ОН. Без канделябров?

ОНА. ...Без бриза, без оркестра, но зато в вечерних туалетах.