Збигнев Ненацки - Раз в год в Скиролавках (Том 2)

Он сухо сказал Брыгиде "день добрый" и, как был, в куртке и в шапке из барсука, закрылся в своем врачебном кабинете, который уже накануне велел исключить из предпраздничной уборки.

Спустя минуту в кабинет вошла Брыгида.

- Большое вам спасибо за то, что вы пригласили меня с ребенком на праздники в ваш дом, доктор, - сказала она, слегка покраснев. - Жаль, что у вас не хватило смелости передать это приглашение лично, хоть вы и были в Трумейках в нескольких шагах от моей квартиры. Несмотря на это, я приняла приглашение, потому что люблю Гертруду и люблю вашего сына Йоахима. Сознаюсь, что меня ждали печальные, одинокие праздники.

Доктор стиснул губы. Он отыскал взглядом глаза Брыгиды, но не нашел в них выражения покорности. Гертруда обманула его: Брыгида не потеряла ничего от своей давнишней гордости.

- Мое приглашение могло прозвучать двусмысленно, поэтому я предпочел, чтобы его тебе передала Гертруда, - объяснил он спокойно, хотя в нем копился гнев. - Я знаю, что я для тебя - только хряк. Ты обо мне самого плохого мнения. Я был уверен, что ты отбросила бы мое приглашение, если бы я сделал это лично.

- Вы в самом деле хотели, чтобы мы с ребенком провели здесь праздники? - спросила она, с большим трудом выговаривая каждое слово, словно бы что-то внезапно стиснуло ей горло. Ее большие глаза увлажнились росой, которая вот-вот могла превратиться в слезы. Он подумал, что Гертруда, однако, была права: немного гордости осталось в этой женщине. Может быть, только немного, немножечко...

- Да. Я этого хотел, - подкрепил он эту фразу кивком головы.

- Я не думаю о вас плохо, доктор. Вы очень хороший человек, - пыталась она объясниться. Но он решительно ее перебил:

- Ах, это теперь не имеет никакого значения! Лучше возьмемся каждый за свою работу. Она поняла, что он не хочет больше разговаривать о себе и о ней, вышла из кабинета, а он - за ней и направился в кухню, где застал Гертруду, которая сидела на табуретке и растирала в глиняной миске желтки с сахаром. Правой ногой она качала спящего в коляске ребенка Брыгиды.

Он был голоден, но на кухне не заметил даже признаков обеда. Рассерженный, он вынул из кармана пачку сигарет, но его остановил строгий голос Гертруды:

- Ты ведь не будешь курить при таком маленьком ребенке? Иди уж лучше к себе. Йоахим принесет тебе поесть. Нам сегодня некогда было готовить обед.

Он без слова вышел из кухни, во врачебном кабинете уселся за свой белый стол. Спустя минуту вошел Йоахим с подносом, полным бутербродов, и с чайником.

- И ты бывал у Брыгиды, правда? - спросил он его будто бы равнодушно, но прозвучало это иронически.

- Да, - ответил тот вызывающе. - Разве в этом есть что-то плохое?

- Нет. Только я тебе советую, чтобы ты был поосторожнее с женщинами мягкими и послушными, подчиненными мужчине. Их желание неустанно посвящать себя мужчине набрасывает на нас сладкие путы плена.

- Ты говоришь о Брыгиде? - спросил Йоахим.

Доктор сделал удивленное лицо:

- Да нет, Йоахим. Я имел в виду Гертруду.

- Извини, но впервые в жизни я тебе не верю. Ты говорил о Брыгиде, хоть, может быть, и о Гертруде. Что касается меня, то мне ни к чему твои предостережения. Я тоже когда-нибудь, видимо, буду жить среди таких женщин.

Что оставалось доктору? Только заняться едой. Йоахим вышел, доктор, не чувствуя вкуса, съел четыре бутерброда и выпил стакан чаю. Посидел какое-то время за столом, напрасно стараясь сосредоточиться на мысли о Юстыне, которая так недавно сидела тут, в этом самом кабинете. Внезапно он поднялся из-за стола, набросил на себя меховую куртку, надел шапку из барсука и задержался в дверях салона. Брыгида натирала там полы. Она делала это на коленях, выпячивая в его сторону свой зад кобылицы-двухлетки. Весь пол был покрыт тонким слоем пасты, а он хотел пройти к буфету. Он стоял в дверях и ждал, что Брыгида его заметит, но никак не давал знать о своем присутствии, а с удовольствием наблюдал за движениями ее бедер и плеч. Она вдруг заметила его, выпрямилась, покраснела, понимая, что он уже давно и безнаказанно оценивает ее взглядом, как кобылу на ярмарке. Она хотела сказать ему что-нибудь резкое, наказать за это нахальство, но он сделал невинное лицо и вежливо попросил:

- Подай мне, Брыгида, бутылку вишневки. Она в буфете с левой стороны, на второй полке снизу. Не хочется мне ездить по пасте.

Молча, на кусочке фланели, она приблизилась к буфету, нашла бутылку. Я решил навестить друзей и выпить с ними, - объяснил он, пряча бутылку в карман куртки.