Левитин, однако, долго думать не стал, тотчас подал иск в Арбитражный суд. Тут, конечно, начались звонки угрожающего характера, налоговая полиция на его фирму ни с того ни с сего заявляется. Но он на все это пока еще особого внимания не обращает, садится в свою «шестерку» и едет в Питер на заседание суда.
На подъезде первый серьезный инцидент случился. То есть перегородил Левитину дорогу джип, из джипа четверо мужиков вылезли, один плечистее другого, и велели Павлу Ильичу выйти на обочину. Вышел он, очки в карман положил. Все, думает, сейчас бить будут. Но не стали его бить. А просто вырулил из ближайшего лесочка грузовик и разнес его «шестерку» в металлолом. Мужики в самые глаза Павлу Ильичу заглянули, по плечу похлопали, говорят: «Это мы, уважаемый, размялись слегка. А насчет завода ты все-таки подумай».
Но он опять думать не стал. Пошел жаловаться на бандитов в питерское ФСБ. Там его как родного приняли, обещали во всем разобраться, виновных выявить и наказать. У Павла Ильича даже от сердца отлегло. Но ненадолго. Поскольку минут через пять, прямо на выходе из ФСБ, напали на него двое крепких негодяев и избили в кровь. Прямо на глазах у вооруженной охраны. Он тогда назад вернулся, рассказал чекистам. Но те ему отвечают: «Сочувствуем, но помочь не беремся. Это не наша компетенция. Вот если бы вас взорвали – это да! А избили – это не к нам, это в милицию».
Тут даже Павел Ильич вспылил. Коль скоро, говорит, вы должны защищать безопасность государства, подумайте о том, что за взятку можно приобрести этот завод, обустроить там таможенный терминал и протаскивать, минуя центральный порт, любую контрабанду, от героина до ядерных боеголовок. Это ли не угроза безопасности? На питерских чекистов, впрочем, эта горячая речь впечатления не произвела…
Потому что в городе Санкт-Петербурге давно уже странные дела творятся».
Вот такие гримасы эпохи. Бесстрашная журналистика. Криминальная столица России – Петербург. Коррупция в высших эшелонах. Власть и бандиты едины. И т. д. и т. п.
Газета вышла уже в конце судебных разбирательств, все читавшие – в фирме, в управлении по банкротству, на заводе – получили большое удовольствие. Восхищала выдержка Левитина – на нем не замечалось следов избиений (ну, может, били искусно, не по лицу), судье не жаловался, в Питер приезжал все на той же машине.
Пока суд да дело, Паша насчитал долг на 4,4 миллиона долларов (за счет набегавших сумасшедших процентов) – «чем больше ложь, тем легче в нее верят». Летом 1997 года суд начал рассматривать его иск.
Вопрос, конечно, интересный. Левитин купил у завода изделие за 17 тысяч долларов. Предъявил претензию на 1,1 миллиона долларов. Директор завода признал претензию. Вместе с Левитиным подписал соответствующий акт и соглашение об отступном. Тем самым штрафные санкции были переведены в основной долг. Теперь штрафные проценты насчитывались на этот основной долг – на 1,1 млн долларов. Директор обязался вернуть долг через три месяца. Это было заведомо невыполнимо: вся заводская выручка за первое полугодие была меньше этой суммы в три раза, а за год в целом в пять раз. Так и набежало 4,4 млн. — как раз на уровне стоимости имущества завода.
В официальных бумагах управляющий Бондарев писал суровые слова: директор Мелкий не защищал интересов завода, не принял мер по ремонту или замене товара, подписал ряд финансовых документов, которые поставили завод в кабальную зависимость перед фирмой «Авита»; письменно предложил Левитину включить завод в структуру его холдинга; директор нанес ущерб заводу преднамеренным увеличением задолженности и заведомо некомпетентным ведением дел, что свидетельствует о фактах умышленного банкротства.
Все эти грозные слова справедливы только на уровне здравого смысла. А по закону – полный порядок. Например, в уставе государственного завода не оказалось записи, ограничивающей директора в объемах сделок – он не мог продать самого дешевенького станка без разрешения руководства, а подписать долг на треть стоимости завода – это пожалуйста.
Представьте себе фантастическую картину подобного рода во всероссийском масштабе. Скажем, какой-нибудь российский гигант типа Газпрома нанес ущерб какой-нибудь Турции – недодал газу. Там убытки пошли, ущербы, негодование. И – претензия на половину стоимости Газпрома, хотя газу недодали на полпроцента этой же стоимости. Начальник Газпрома то ли по закону, то ли по откату сдается, подписывает. И что же? Как законопослушные граждане правового государства, отдаем условным туркам безусловную половину имущества Газпрома? Непонятно.
Читать дальше