Акпер Акперов - Незримый поединок [Повесть и рассказы]

Высокий, седой, плечистый старик, Мачаберидзе тщательно вытер ветошью замасленные руки и бросил поверх очков на Мазурова недоуменный, вопросительный взгляд. «С чего бы это явился вдруг?» — раздраженно подумал он. И стал навертывать на конец шпинделя патрон.

Убедившись, что Мачаберидзе не настроен начинать разговор, Мазуров сам заговорил:

— Как называется эта чертовщина? — и показал рукой на станок.

Мачаберидзе спокойно нажал кнопку выключателя и, неторопливо вынимая из кармана комбинезона сигареты, ответил:

— Коль не собираешься жениться, нечего и невесту выбирать, так кажется говорят у русских?

— Может, угостите сигареткой?

Мастер пристально посмотрел прямо в глаза Мазурова и, протягивая ему пачку сигарет, серьезным тоном проговорил:

— Я, молодой человек, курю более четверти века и, должен сказать, что свои всегда крепче.

Усмехнувшись и покачав рукой, в которой была зажата сигарета, Евгений, не говоря ни слова, направился к дверям.

Мачаберидзе не ожидал такой выходки и не хотел ее, он намеревался серьезно поговорить с Мазуровым. Пристально, сердито мастер провожал взглядом уходившего. Вдруг, он будто вспомнив о чем-то важном, крикнул вслед Мазурову:

— Ты долго будешь волынить, саботажник?! Бригаду позоришь. Вот увидишь, я пойду сегодня к Везирову!

Евгений даже не обернулся.

Но демонстративно уходя из цеха, Евгений отнюдь не находился в таком воинственном настроении, как это могло показаться. Конечно, это было странно, неожиданно, но войдя сегодня в цех, он был охвачен точно таким же настроением, с каким входил там, далеко, у себя в родном городе, в механический цех вагоноремонтного завода. Да, у себя дома Мазуров всегда жил по утрам нетерпеливым ожиданием нового рабочего дня. Там была интересная, всегда требовавшая сноровки и мысли работа, были друзья, товарищи, огромный коллектив. Евгений мечтал стать прославленным токарем и, наверное, сделался бы им. Именно обо всем этом заключенный Мазуров вспомнил сейчас и его снова с непреодолимой силой потянуло в проходную вагоноремонтного завода. Однако и в эти минуты Мазуров продолжал жестоко обманывать себя. Он не верил в возможность возвращения на завод. Он видел в этом рискованный шаг, за которым последуют огорчения, переживания и, наверное, бегство из родного города…

Мачаберидзе ходить в кабинет к майору Везирову не пришлось. Майор сам показался на другом конце цеха. Шел он не спеша, как всегда задерживаясь, то у одного, то у другого станка и подолгу беседуя с заключенными.

Мачаберидзе не стал ожидать, взволнованно подошел к Везирову:

— Я очень прошу вас, гражданин майор, — сказал он, — уберите Мазурова из бригады. Сколько же можно терпеть, ну месяц, ну два. Пусть сидит себе в доме заключения. Не место ему в колонии.

Майор отвел Мачаберидзе в сторону от гудевших и пронзительно визжавших станков.

— Вот что, уважаемый, знаете ли вы, что Мазурову дороже всего в жизни? — спросил майор и сам себе ответил: — Конечно, не знаете. А надо бы знать. Вам надо было бы знать, что в Мазурове осталось человеческого…

— Гражданин майор, я не понимаю о чем вы говорите? Я прошу вас только об одном: распорядитесь, чтобы Мазурова перевели хотя бы в неработающую бригаду.

— Терпение, Давид Захарович, терпение! — сказал майор сдержанно и поучающе. — Легче всего перевести Мазурова в неработающую бригаду. И насколько труднее найти ключ к сердцу человека. Попробуйте-ка. Давайте искать этот ключ всем коллективом, сообща. А?

…Минуты ожидания Мазурова казались майору Везирову бесконечно долгими. Наконец-то!

— Входите, входите, Мазуров, — майор сделал несколько шагов навстречу Евгению и, стараясь не выдать своего волнения, протянул ему руку. — Поздравляю вас!

Евгений с недоумением посмотрел на шутливо-строгое выражение лица Везирова. И вдруг в нем возникло предчувствие какой-то радости. Он быстро высвободил ладонь из руки майора.

— Меня так просто никто не освободит, гражданин майор, с чем это вы меня поздравляете? — спросил Мазуров.

— Евгений, — майор положил руку на плечо Мазурова, — ты начинаешь трезво оценивать вещи. Сейчас, конечно, не может быть и речи о твоем освобождении. Ничем ты его пока не заслужил. Но…

Майор подошел к ящику письменного стола и вынул оттуда серый конверт. Мазуров сразу понял, в чем дело. К горлу подкатил комок, но он молча проглотил его.

— Садитесь, пожалуйста, Мазуров. Я хочу тебя обрадовать. Я получил письмо от твоей матери. Но здесь письмо и для тебя.