Симона Бовуар - Мандарины

— Не знаю, она в моих картонках.

— Надо найти ее.

Смешно, но она принялась искать в моем шкафу царственное рубище, которое укрывало плечи старой индеанки на другом конце земли и времени.

— Вот она! Из этого можно скроить потрясающую блузку!

Я с изумлением трогала ткань, отливающую красками витража и мозаики. Однажды в далеком городе, где курился ладан, мужчина, любивший меня, бросил ее мне на руки: как могла она материализоваться здесь, сегодня? От этого далекого сна к моей реальной жизни не было хода. Однако huipil тут. И внезапно я перестала понимать, где нахожусь в действительности: здесь, во власти безрассудных воспоминаний, или в другом месте, где мне только снится, будто я здесь, и уже близится пробуждение, которое вернет меня на индейские рынки и в объятия Льюиса?

— Доверься мне, — сказала Поль. — Клоди даст поручение какому-нибудь модельеру, и я постараюсь, чтобы тебе принесли это до четверга. Ты придешь в четверг, договорились?

— Мне это правда неинтересно.

— Я обещала Клоди привести тебя. Мне так хотелось бы хоть немного отплатить ей за то, что она для меня сделала! — Голос Поль звучал столь же патетично, как в то время, когда она умоляла меня помирить ее с Анри.

— Я приду ненадолго, — согласилась я.

Чтобы придать новый блеск своим четвергам, Клоди надумала финансировать литературную премию, присуждаемую женским жюри, которое она, разумеется, и возглавит; ей не терпелось сообщить об этом великом событии миру, и, хотя проект оставался пока туманным, на следующий четверг она приглашала журналистов и «весь Париж». Клоди прекрасно обошлась бы без меня, но картонку с преображенной старой huipil, которую я получила в среду вечером, сопровождала повелительная записка Поль. Теперь huipil превратилась в модную блузку моего размера, которая таила в себе запах утраченного прошлого, и, надев ее, я почувствовала, как в мою кровь проникает что-то похожее на надежду; своей кожей я ощущала доказательство того, что между исчезнувшим счастьем и моим нынешним оцепенением есть связующая нить: значит, возвращение может состояться. В зеркале мой образ, обновленный свежим туалетом, выглядел довольно привлекательно: за оставшиеся полгода я не так уж сильно постарею; я увижу Льюиса, он снова полюбит меня. И, входя в гостиную Клоди, я была недалека от мысли: «В конце концов, я все еще молода!»

— Я так боялась, что ты не придешь! — сказала Поль, увлекая меня в глубь вестибюля. — Мне надо поговорить с тобой, — продолжала она с видом озабоченным и значительным. — Я хотела бы, чтобы ты сделала для меня еще одну вещь.

— Что именно?

— Клоди необычайно заинтересована в том, чтобы ты была членом нашего жюри.

— Но это не по моей части, и у меня нет времени.

— Тебе ничего не придется делать.

— Тогда почему она так заинтересована во мне? — со смехом спросила я.

— Ну как же, из-за имени, — сказала Поль.

— Это имя Робера, мое немногого стоит.

— Но имя-то одно и то же, — поспешила сказать Поль. Она потащила меня в маленькую гостиную. — Боюсь, я плохо рассказала тебе об этом проекте, речь идет не о светской игре.

Я покорно села: с тех пор, как Поль вылечилась, она без удержу разглагольствовала о разных пустяках; удручающе было наблюдать, какой страстью, ничуть не меньшей, чем некогда к судьбе Анри, прониклась она к этой дурацкой затее; она долго нахваливала мне достоинства числа семь: для жюри требовалось непременно семь членов.

Почувствовав прилив энергии, я запротестовала:

— Нет, Поль, мне там нечего делать. Нет.

— Послушай, — с испугом сказала она, — скажи, по крайней мере, Клоди, что ты подумаешь.

— Хорошо; но тут и думать нечего.

Она встала и небрежным тоном спросила:

— Правду говорят, что Анри собирается жениться на Надин?

— Это правда. Она рассмеялась:

— До чего забавно! — И, снова став серьезной, добавила: — С точки зрения Анри — забавно. Но мне жаль Надин. Тебе следовало бы вмешаться.

— Ты же знаешь, она делает что хочет, — возразила я.

— На этот раз используй свою власть, — сказала Поль. — Он погубит ее, как хотел погубить меня. Видимо, Анри заменяет ей в какой-то мере Робера, — задумчиво добавила она.

— Вполне возможно.

— В конце концов, мне все равно, — заявила Поль и направилась к двери. — Я задержала тебя! Пошли скорее! — заволновалась она вдруг.

В гостиной было полно народа; маленький оркестр вяло исполнял джазовые мелодии, несколько пар танцевали; большинство людей были увлечены едой и питьем. Клоди танцевала с молодым поэтом, на нем были бархатные брюки цвета лаванды, хлопчатобумажный спортивный свитер, а в одном ухе — золотое кольцо; надо сказать, он вызывал некоторое удивление; молодых людей было много: все, безусловно, кандидаты на новые литературные премии, и все своей одеждой напоминали посольских атташе. Я обрадовалась, увидев знакомое лицо — Жюльена; он тоже был прилично одет и по виду не пьян; я улыбнулась ему, и он склонился передо мной: