Симона Бовуар - Мандарины

— Я думал, что будет забавнее, — сказал, выходя из зала, Ламбер.

— И в самом деле, ничего забавного тут не было, — ответил Анри. Он обернулся, услыхав за спиной запыхавшийся голос Скрясина:

— Я заметил тебя в зале, а потом ты исчез. Я всюду тебя искал.

— Ты меня искал? — спросил Анри. У него перехватило дыхание: чего ему от меня надо? Весь вечер Анри знал: должно случиться что-то ужасное.

— Да, пошли выпьем по стаканчику в Нью-Бар, — предложил Скрясин. — Надо спрыснуть этот маленький праздник. Ты знаешь Нью-Бар?

— Я знаю, — ответил Ламбер.

— Тогда до скорого, — сказал Скрясин, мгновенно растворившись.

— Что это за Нью-Бар? — спросил Анри.

— Ну да, ты же больше не бываешь в этом квартале, — сказал Ламбер, садясь в машину Анри. — С тех пор как коммуняки присвоили себе Красный бар, прежние клиенты, не из их числа, укрылись по соседству, в новом бистро.

— Пускай будет Нью-Бар, — согласился Анри.

Они сели в машину и через несколько минут свернули за угол маленькой улочки.

— Это здесь?

— Здесь.

Анри резко затормозил, он узнал кровавый отблеск Красного бара.

— Место, пожалуй, невзрачное.

— Да, но посетителей бывает больше, чем по соседству.

— О! В этом я не сомневаюсь, — сказал Анри и пожал плечами: — К счастью, меня не пугают подозрительные знакомства!

Они сели за столик: много молодежи, много шума, много дыма; Анри никого здесь не знал; с Жозеттой он посещал совсем иные места, к тому же это случалось не часто.

— Виски? — спросил Ламбер.

— Давай.

Две порции виски Ламбер заказал тем элегантно-пресыщенным тоном, который он позаимствовал у Воланжа; они молча ждали заказанный напиток. Как грустно: Анри нечего было больше сказать Ламберу. Он сделал усилие:

— Вышла как будто бы книга Дюбрея.

— Та, отрывки из которой он печатал в «Вижиланс»?

— Да.

— Любопытно почитать.

— Мне тоже.

Прежде Дюбрей всегда давал ему первые гранки, а эту книгу Анри придется купить в книжной лавке, он сможет говорить о ней с кем угодно, но только не с Дюбреем: единственным человеком, с которым ему хотелось бы поговорить о ней.

— Я нашел ту статью о Дюбрее, которую, помнишь, ты отверг, — сказал Ламбер. — Знаешь, она не так плоха.

— Я никогда не говорил, что статья плохая, — возразил Анри.

Ему памятен был тот разговор, тогда впервые он почувствовал у Ламбера некую враждебность.

— Я собираюсь вернуться к ней и сделать расширенный очерк о Дюбрее, — продолжал Ламбер. И, чуть поколебавшись, добавил: — Воланж попросил его у меня для «Бо жур».

— Постарайся быть не слишком пристрастным, — улыбнулся Анри.

— Я буду объективен, — сказал Ламбер. — И еще в «Бо жур» появится одна моя новелла.

— А! Ты написал новые новеллы?

— Целых две. Воланжу они очень понравились.

— Мне хотелось бы почитать их, — сказал Анри.

— Тебе они не понравятся, — ответил Ламбер.

В дверях показался Жюльен и направился к их столику. Он вел под руку Скрясина; их обоюдная ненависть временно заменяла им дружбу.

— За работу, друзья! — громко сказал Жюльен. — Настал наконец момент примирить человека и виски.

Он сунул себе в петлицу белую гвоздику, его взгляд обрел частицу былого блеска: возможно, потому что он еще ничего не пил.

— Бутылку шампанского! — крикнул Скрясин.

— Шампанское, здесь! — возмутился Анри.

— Пошли в другое место! — предложил Скрясин.

— Нет, нет, давай шампанское, но только не цыган! — вмешался Жюльен, поспешно усаживаясь. — Прекрасный вечер, не правда ли? — улыбнулся он. — В высшей степени культурный вечер! Я только об одном жалею: скандала не получилось.

— Прекрасный вечер, но требуется продолжение, — сказал Скрясин, не сводя пристального взгляда с Анри и Жюльена. — Во время заседания мне пришла одна мысль: надо бы создать лигу, чтобы при каждом удобном случае любыми способами выступать против интеллектуалов-перебежчиков.

— А что, если создать лигу, которая будет выступать против всех лиг? — предложил Жюльен.

— Послушай, — сказал Анри, обращаясь к Скрясину, — уж не грешишь ли ты чуточку фашизмом?

— Ну вот, — отвечал Скрясин. — Вот почему у наших побед нет будущего.

— Плевать на будущее! — заявил Жюльен. Лицо Скрясина помрачнело:

— И все-таки надо что-то делать.

— Зачем? — спросил Анри.

— Я напишу о Ленуаре статью, — сказал Скрясин. — Это восхитительный случай политического невроза.

— О, не скажи! Я знаю таких, кто мог бы дать ему сто очков вперед, — заметил Анри.