Симона Бовуар - Мандарины

— Прошу вас, — попросила я, — позвоните еще раз; мне надо немного поспать.

— Я позвоню в ассоциацию гостиниц, — сказал Броган, открывая дверь в драгстор. Я осталась стоять, рассеянно разглядывая книжки в глянцевых обложках, и почти сразу же он вышел из кабины с довольной улыбкой. — Вас ждет комната в двух кварталах отсюда.

— Ах! Спасибо.

Мы молча дошли до гостиницы. Почему он не солгал? Именно теперь ему следовало бы сказать: «Вы можете отдохнуть у меня». Значит, он тоже не был уверен в своих желаниях? Я рассчитывала на его тело, на его отвагу, чтобы нарушить одиночество моего тела; но он держал меня в плену, и я ничего не могла для нас сделать. Льюис подошел к бюро администратора:

— Я только что заказывал номер. Служащий заглянул в регистрационную книгу:

— На два лица?

— На одно, — сказала я. И написала свое имя на карточке. — Мой чемодан в камере хранения.

— Я схожу за ним, — предложил Льюис. — Когда он вам понадобится?

— Позвоните мне через два часа.

Уж не померещилось ли мне? Или он действительно обменялся со служащим странным взглядом? Может, он заказал комнату на два лица? Но тогда ему нужно было найти предлог, чтобы подняться вместе со мной. Я подсказала бы их ему хоть двадцать. Эти жалкие хитрости тем более раздражали меня, что я хотела бы попасться на них. Наполнив ванну, я погрузилась в теплую воду, не уставая твердить себе, что мы плохо взялись за дело. Моя ли в том вина? Безусловно есть женщины, которые сразу же сумели бы сказать: «Поедем к вам». Надин сказала бы. Закрыв глаза, я лежала на атласном покрывале. И уже опасалась того момента, когда придется встать посреди этой комнаты, где меня не ждет даже привычная близость зубной щетки. Столько разных и неотличимых комнат, столько открытых и закрытых чемоданов, столько приездов и отъездов, пробуждений, ожиданий, столько хождений, беготни: я устала воссоздавать свою жизнь каждое утро, каждый вечер, каждый час. Я страстно желала, чтобы некая посторонняя сила навсегда придавила меня к этой кровати. Пускай он поднимется, пускай постучит в мою дверь, пусть войдет. Я подстерегала его шаги в коридоре с таким страстным нетерпением, что оно имитировало желание. Ни единого звука. Я провалилась в сон.

К тому времени, когда я встретилась с Броганом в холле, я уже успокоилась; вскоре судьба этого приключения будет решена, и в любом случае через несколько часов я посплю. Старый немецкий ресторан, где мы ужинали, показался мне уютным, и я беспечно болтала. Бар, куда мы перешли потом, окутывал фиолетовый туман: там я чувствовала себя хорошо. И Броган говорил со мной прежним тоном.

— Такси унесло вас, — рассказывал он, — и я ничего о вас не знал. Возвратившись, я нашел под дверью номер «Нью-Йоркера», и вот в середине какой-то статьи о конгрессе психиатров наткнулся на ваше имя. Словно вы вернулись посреди ночи, чтобы сказать мне, кто вы есть.

— Разве Бенсоны вам не сообщили?

— О! Я никогда не читаю их писем. — И он с усмешкой добавил: — В статье о вас говорили как о блестящем докторе.

— Вас это очень удивило?

Ничего не ответив, он с улыбкой смотрел на меня; когда он так улыбался, мне казалось, я чувствую на своих губах его дыхание.

— Я подумал, что у вас во Франции странные доктора.

— А я, вернувшись в гостиницу, нашла вашу книгу. Я пыталась читать ее, но мне очень хотелось спать. Мне удалось прочитать ее на следующий день в поезде. — Я внимательно смотрела на Льюиса. — Берти — это ведь во многом вы сами?

— О! Я никогда не стал бы поджигать ферму, — насмешливым тоном возразил Броган. — Я слишком боюсь огня и жандармов тоже. — Он вдруг встал: — Пойдемте сыграем партию в двадцать шесть.

Блондинка с печальными глазами, сидевшая за игорным столом, протянула нам стаканчик с игральными костями; Броган выбрал шестой номер и поставил полдоллара; я уныло смотрела на маленькие костяшки, катавшиеся по зеленому сукну. Почему он ускользнул как раз в тот момент, когда мы начали вновь обретать друг друга? Может, и я тоже внушала ему страх? Его лицо казалось мне очень суровым и в то же время весьма уязвимым, я плохо разбиралась в нем. «Выиграл!» — радостно воскликнул Броган и протянул мне стаканчик. Я с силой встряхнула его. «Ставлю на нашу ночь», — в озарении решила я. И выбрала пятый номер; мои губы стянуло как пергамент, ладони взмокли; пять выпало семь раз за первые тринадцать ударов, потом еще три раза: проигрыш!

— Глупая игра, — сказала я, снова садясь на свое место.