Ганс Носсак - Клонц

Вот тут-то и наступил момент, когда мне пришлось вмешаться, ибо я почуял опасность. Конечно, при известных обстоятельствах кое-кто из нас, не видя другого выхода, мог бы опуститься до этого, но кончилось бы все равно тем, что похлебка стала бы ему поперек горла и все нутро вывернулось наизнанку.

Чтобы предотвратить такой оборот дела, я быстренько женил Клонца на госпоже Хабекост. Как-никак он был моим персонажем, и я мог делать с ним, что хотел. Госпожа Хабекост помогала ему вести хозяйство в ресторанчике. Она прибирала, готовила, а случалось, еще и обслуживала туалет. При этом в отличие от своего хозяина - скопила порядочно деньжат. Клони уже успел призанять и у нее, а вернуть долг не мог и оказался припертым к стенке. Должен признаться, что госпожа Хабекост не внушала мне ни малейшей симпатии. Я всегда ее избегал, да и сейчас постарался бы уклониться от встречи. Этим я вовсе не хочу сказать о ней что-то плохое. Просто она шла к своей цели чересчур уж напористо и бесцеремонно. А мне такие черты не по душе.

Лучшей пары для Клонца и не придумаешь. Я всерьез вообразил, что нашел выход из тупика и для него, и для себя. Уж она-то сумеет взять его в руки, и мне не придется больше ломать над ним голову. Перед женой бесполезно разыгрывать из себя простодушного добряка. Она быстро смекнет, что все это одна шелуха.

Я решил, что таким манером разделался с Клонцем, освободив от пего и себя, и мир, и перестал о нем думать. Потом все полетело к чертям и мои герои тоже. Разве могло мне прийти в голову, что именно Клонц выплывет? Счастье еще, что я не предвидел этого заранее. А то бы предпочел сгинуть вместе со всем остальным.

Иногда мне кажется, что я говорю совсем не то, что хотел сказать. Но я и сам не знаю, что же на самом деле подлинно: то, что говорю, или то, что хотел сказать. Вероятно, между замыслом и воплощением зияет глубокая пропасть. И вряд ли существует надежный мост, соединяющий оба края. Приходится рывком перепрыгивать через нее.

И если я говорю, например, исходя только из замысла, то мой голос, выражающий его, не возвращается ли ко мне, как бесплодное эхо? Или же воплощение вбирает в себя звук и тот, кто приложит ухо, может его услышать? Достигает ли другого края пропасти свет, излучаемый замыслом, окрашивая и изменяя его так, что он становится явным и для других людей?

А может, я говорю о Клонце лишь для того, чтобы мое лицо скривилось в презрительной гримасе, ибо надеюсь, что она спасет меня от отчаяния? Это страшные слова, знаю. Но я решил высказать все как есть или, вернее, так, как подсказывает отчаяние, - не просеивая мысли и фразы сквозь сито разума. Это не бессвязные речи больного, лежащего на операционном столе и в эфирном бреду выбалтывающего свои тайны. Хотя и такой бред иногда очень содержателен. Нет, я пытаюсь дать объективный отчет о положении дел. И пусть я сам стану жертвой своей попытки, и пусть мой отчет покажется гнетущим и бесстыдным, но только благодаря ему тот, кто спросит, как все это было и как мы все это вынесли, сможет судить, были ли причины впадать в отчаяние, или же у нас просто недостало сил.

Быть может, он скажет нам: "Да вы больны!" Или: "Вы просто истощены и измотаны до предела". И слава богу, если скажет. Это будет значить, что сам он здоров и не бредет шатаясь по самой кромке над пропастью, край которой скрыт клочьями тумана, а уверенно шагает по гладкой дороге.

Возвращаясь домой, я опять забыл о Клонце. Путь мой был долог и труден. По дороге мне нужно было еще уладить кучу дел. А может, нам на благо, что нужда поминутно хватает нас за горло и не дает задуматься над своим положением? Не помню уж, какие именно дела надо было уладить. Кажется, зайти куда-то, где обещали дать немного угля. А кроме того, еще и обежать все аптеки в поисках лекарства. Я забыл сказать, что дома меня ждал больной человек. Лекарства я так и не достал. Аптекари сказали, что таких медикаментов давно и в помине нет. У кого-нибудь из них лекарство это наверняка было. И я мог бы его получить. Например, в обмен на сигареты. Скорее всего так. Но сигарет у меня не было.

Уже почти у самого дома, за последним углом, я увидел человека, на коленях копавшегося в куче отбросов. Может, он держал кроликов и собирал для них капустные листья или картофельную шелуху. А может, и для себя, почем знать. Рукав его пальто разлезся по шву. Он ползал на коленях и прямо руками разгребал промерзшую кучу.

В том, что он копался в отбросах, ничего страшного нет. Не в этом дело. Иногда там попадается кое-что вполне съедобное, и, уж во всяком случае, лучше копаться в отбросах, чем подыхать с голоду. Мы давно перестали обращать внимание на подобные вещи.