Фрэнк О'Коннор - Мой эдипов комплекс

Вот уж радость-то! В тот же день к обеду отец вышел в. домашних шлепанцах, в старом грязном берете, чтобы не продуло голову, и, закинув ногу на ногу, принялся с серьезным видом что-то говорить маме, которая взволнованно его слушала. Мне, понятное дело, не понравилось, что мама волновалась, это ей совсем не шло, и я перебил его.

- Подожди, Ларри, - мягко сказала мама.

Она всегда так говорила, когда к нам являлись непрошеные гости, поэтому я не обратил внимания и продолжал лезть.

- Пожалуйста, помолчи, Ларри, - с раздражением произнесла она. - Не видишь, что я разговариваю с папой?

Мне потом не раз приходилось слышать эти зловещие слова: "Я разговариваю с папой". Ну, если бог так откликнулся на мои молитвы, видно, не очень внимательно он меня слушал!

- А почему ты разговариваешь с папой? - спросил я с самым что ни на есть безразличным видом.

- Потому что нам с папой надо поговорить о деле.

Не мешай нам!

После обеда отец, по просьбе мамы, повел меня гулять. На этот раз мы отправились не за город, а в центр, и я уже было обрадовался - может, с отцом не так и плохо? Но радовался я напрасно. Прогулку по городу мы с ним понимали совершенно по-разному. Его совсем не интересовали трамваи, пароходы, лошади - казалось, ему только и надо, что поболтать со всякими дядьками его возраста. Если я хотел остановиться, он знай шел себе дальше и тянул меня за руку. Но если останавливался он, выбора у меня не было. А прислонится к стене - значит, будет стоять долго, это я сразу заметил.

Меня даже затрясло, когда он застрял второй раз. Да он собирается торчать здесь целую вечность! Я стал тянуть его за пальто и брюки. С мамой в таких случаях шутки плохи, она могла накричать: "Ларри, веди себя как следует, не то я сейчас тебя шлепну", отец же - удивительное дело - и бровью не повел, стоял себе и улыбался.

Я посмотрел на него, прикинул - а может, взять и заплакать? Да его и слезами-то не прошибешь! В общем, гулять с ним было все равно что с горой. Он либо не замечал, что там путается и копошится под ногами, либо снисходительно усмехался сверху вниз, с заоблачной вышины. До того был занят собственной персоной, что дальше некуда.

За чаем снова началось: "Я разговариваю с папой", но теперь дело еще больше осложнилось - отец держал в руках вечернюю газету и каждые две минуты опускал ее и рассказывал маме, что он там интересного вычитал.

Это был запрещенный прием. Один на один, по-честному, я бы еще мог побороться с ним за мамино внимание, но когда он брал себе в помощь столько народу, я был бессилен. Несколько раз я все же пытался перехватить инициативу, но безуспешно.

- Когда папа читает, ты должен вести себя тихо, - раздраженно оборвала меня мама.

Одно из двух: либо ей в самом деле больше нравится разговаривать с папой, чем со мной, либо у него над ней какая-то сверхъестественная власть, и мама просто боится сказать правду.

- Мамочка, - сказал я ей вечером, когда она укладывала меня спать, как ты думаешь, если я сильно-сильно помолюсь, бог пошлет папу обратно на войну?

Казалось, она на мгновение задумалась.

- Нет, милый, - ответила она с улыбкой. - Скорее всего не пошлет.

- А почему, мамочка?

- Потому что война уже кончилась, мой милый.

- Но ведь бог, если захочет, может начать новую войну, а, мамочка?

- Он не захочет, мой милый. Войны идут не от бога, а от плохих людей.

- Вот оно что! - протянул я.

Это меня немного разочаровало. Возносят бога, возносят, а ему, оказывается, не все под силу.

На следующий день я проснулся в обычное время, недовольство бурлило во мне, как шампанское в бутылке.

Я вытянул ноги и заставил их откровенно высказаться:

миссис Правая жаловалась, что ее отец долго портил ей жизнь, пока в конце концов она не сумела упрятать его в "заведение". "Заведение" я представлял себе плохо, но чувствовал - для моего отца это самое подходящее место. Потом я подставил стул и высунулся из окошка.

Рассвет еще подкрадывался, как-то виновато, словно я застал его на месте преступления. С головой, пухнувшей от всяких мыслей и планов, я добрался до соседней двери и в полутьме влез на большую кровать. С маминой стороны места не было, и я пробрался в середину между ней и папой. Я как-то упустил из виду, что он здесь, и несколько минут неподвижно сидел между ними, ломая голову:

что мне с ним делать? Он разлегся так, что занял больше половины кровати, и мне даже некуда была приткнуться.

Раза два-три я пихнул его ногой, он что-то забормотал и потянулся. Теперь места хватало, но проснулась мама и дотронулась до меня рукой. Я поудобнее устроился в теплой кровати и стал посасывать большой палец.