Александр Соболев - Ефим Сегал, контуженый сержант

В комнату вошла со свертками соседка Лена.

- Вот, Надя, все, что ты просила. А ты, Ефим, повеселел, значит, дело на поправку пошло. Не пугай нас больше! Надя, если что - пошуми мне.

Соседка ушла. Надя убрала свертки в шкаф, служивший Сегалам и гардеробом, и буфетом, и кладовой одновременно, потом поправила под Ефимом подушки, завернула ему ноги в одеяло, села рядом на стул, ласково спросила:

- Может быть, уснешь? - Прикоснулась губами ко лбу. - Нет, температура у тебя не повышается, - сказала обрадованно. - Усни, Фима, а?

Спать ему совсем не хотелось. Чтобы не огорчать Надю, согласился:

- Хорошо, усну... - опустил почему-то очень тяжелые веки, глубоко вздохнул, попробовал задремать.

Не спалось. Через некоторое время он чуть приоткрыл глаза. Сквозь сетку густых ресниц увидел склоненную на его подушку Надину пепельно-русую головку. «Устала, - подумал с теплотой и болью, - наверно, за сутки и глаз не сомкнула, дежурила, хлопотала у постели непутевого мужа. - Он опять закрыл глаза, но сон так и не шел. Он думал: - Какое все-таки счастье, что Наденькина дорога, по воле судьбы, в тот уже неблизкий майский день пересеклась с его дорогой! С тех пор... да мало ли что было с тех пор! Главное - есть Наденька...»

Внезапно, словно откуда-то с высоты, к Ефиму донеслись неясные звуки то ли песни без слов, то ли неясные слова, звучащие песенной мелодией. Он прислушался, уловил ритм, настроение и, как ему почудилось, смысл мелодии. Появились слова, они складывались в строчки, строчки - в стихи:

Эта тема совсем не нова - Настоящее бьется с прошедшим.

Разболелась моя голова,

И мне кажется, я - сумасшедший...

В полумраке плетутся мечты,

Тучи плотно на крышу насели...

Хорошо, что, любимая, ты В этот час у моей постели.

Не печалься, не стал я иной,

Хоть в душе и тревожно и пусто...

Все пройдет, если рядом со мной Воплощение мысли и чувства.

Он открыл глаза. Жены в комнате не было. Дверь приоткрыта.

- Надя! Наденька! - крикнул он негромко: голос ослаб.

Она тут же появилась на пороге.

- Ты вздремнул? Я на минуточку отлучилась на кухню. Тебе лучше?

- Лучше. Присядь, послушай, что я во сне сочинил.

- Разве стихи и во сне сочиняют?

- Бывает... - улыбнулся он слабо, - я не спал, только глаза закрыл, мне показалось, и вдруг, представь себе, сочинил стихотворение. Слушай. Оно посвящено тебе.

- Какой ты счастливый, - воскликнула она, когда Ефим окончил декламировать, - найти нужные, вроде бы обычные слова, заставить их звучать всегда по-новому, - это, наверно, и есть талант?.. И все у тебя хорошо получается. Даже сказочка для ребятишек и та, по-моему, славненькая, непосредственная. «Котик наш усатый, серый, полосатый...» - она продолжала наизусть читать сказку.

Ефим не слышал ни слов, ни ее голоса, замер. Вдруг спросит: «Как дела в издательстве, когда книжка выйдет?» Что отвечать?

У него на душе отлегло, когда она продолжила:

- Я отварила кусочек судачка, теперь поешь или попозже?

Ему даже есть захотелось.

- Судачка? Да, поем, подать его сюда такого-разэтакого!

Надя вышла на кухню. «Пронесло-то пронесло, - думал он, - да надолго ли?.. Рано или поздно придется открыть правду. Наверно, было бы лучше сделать это немедля: какой тяжкий груз снял бы он с себя!.. Верно, с себя груз снимет, а каково будет Наде? Ее страшное известие придавит как плита. Нет, - решил он, - после выздоровления потихоньку подготовлю ее, потом все выложу».

Она принесла две тарелочки с рыбой и картофельным пюре, одну подала Ефиму, с другой села подле кровати. Рыба свежая, вкусная, оба уплетали ее с аппетитом, после пили чай. Помешивая ложечкой в стакане, Надя склонила головку, лукаво посмотрела на мужа.

- Фима, у меня огромная для тебя новость.

Он с любопытством посмотрел на нее.

- Может быть сам догадаешься? Нет, не догадаешься... Знаешь, - щеки ее разрумянились, она тихо смущенно прошептала: - у нас будет ребеночек... Не веришь? Да-да, у нас будет ребеночек! Я так рада! Я так долго этого ждала, Фима, родной мой...

Нет, Ефим не вскочил с постели, забыв о недуге и слабости, не схватил жену в охапку, не закружился вместе с ней по комнате, не осыпал поцелуями любви и благодарности, не воскликнул: «Наконец-то! Ура! Спасибо тебе, Наденька!»

Известие Нади ошеломило его, заставило почти физически ощутить могучие клещи капкана, в который он роковым образом попал. Только что он намеревался все ей рассказать... Но теперь, когда она так счастлива от ожидания материнства, от многих успехов мужа и радужных надежд - это стало совершенно невозможным... Он привстал с постели, обнял Надю, крепко прижал к себе.