Ян Отченашек - Хромой Орфей

- Я поняла, что Войта лучше всех других, мама, хоть он и не кончил школы и работает на заводе. У него другие плюсы, и он любит меня, а это главное. Он всегда будет надежной опорой.

- Ну, конечно, конечно, Алуш... Передо мной, уж во всяком случае, можно и не защищать нашего Войту, верно? Я его люблю почти как родного. И он столько сделал для тебя! Ты говоришь, он в самом деле сказал, чтобы ты оставила ребенка? Вы хорошо подумали, дети? Пойми, это не пустяк - если даже он тебя любит - всю жизнь заботиться о ребенке, который... Жизнь, моя милая, длинна, и люди меняются. А я, конечно, прежде всего забочусь о тебе. Мы живем в ужасное время, кто знает, что будет дальше.

- Войта знает.

- Может быть, - мать кивнула и сделала озабоченное лицо. - Может быть, он и знает. Я понимаю, великодушие и чуткость, с которыми он к тебе отнесся, импонируют. Невероятное благородство в нынешнее варварское время! Кстати говоря, смотреть на человека сверху вниз лишь потому, что он рабочий, - это определенно предрассудок. И похоже на то - я говорила на этот счет с Бедржихом... я имею в виду пана Годека, - что чем дальше, тем такое отношение будет все более уместным. Алешу должно быть стыдно за свое поведение! Времена меняются, и надо считаться с этими переменами, хотя, конечно, некоторые различия между супругами всегда будут сказываться. К сожалению!

- Какие различия?

- Может, я ошибаюсь, но любовь и постель - это еще далеко не все в супружестве, Алена. Надо, чтобы и в остальном был лад. Безусловно полезно, когда оба, муж и жена, одинаково образованны, умеют вести себя в обществе... когда у них общие взгляды на жизнь... и есть о чем поговорить...

- О ком это ты? - беспокойно прервала ее Алена. - Войта не какой-нибудь примитивный дурачок. Ты еще увидишь, какой он! Хоть он и не умеет красиво болтать, как те вчерашние пижоны. Он умный...

- Я совсем не имела в виду Войту, - сманеврировала мать. - В его уме я не сомневаюсь. Я говорю вообще...

Они расстались, как подруги, мина была подложена незаметно, а Алене было о чем подумать. Она была немного сбита с толку: ожидала столкновения и не дождалась. Спускаясь с лестницы в сад, Алена чувствовала себя так, словно у нее отняли что-то и она лишилась мученического ореола, которым упивалась с утра, слушая пение птиц. Жалко. Гм... Голова у Алены до сих пор трещала после вчерашней попойки, и мир казался нестерпимо трезвым. Скучные серые мирные будни! Алена их терпеть не могла. Видно, я вчера здорово налакалась, подумала она без особых угрызений совести. - Придется пока бросить, а то рожу, пожалуй, какого-нибудь урода. Так говорят. Вот тебе на! А мать права: ясно, как божий день, что все пойдет насмарку - ученье, песенки перед микрофоном (ох, и пластиночки же он вчера принес!), дорога в мир и все прочее! Зачем мне, собственно, ребенок? Совсем ни к чему!

Алена представила себе, как она катит по улице колясочку, где в мокрых пеленках верещит какая-то мразь. Ну, пеленки, конечно, будет стирать Фанинка, но все равно новорожденный младенец - это жалкое и смешное зрелище. Может, у него будет отцовский подбородок и насмешливые глаза. Алена разжигала в себе ненависть к этой самоуверенной физиономии. Стоило только вспомнить, что он сказал, когда она сообщила ему свою заветную тайну. "Слушай-ка, девочка, а это в самом деле от меня? Что-то я не припомню, чтобы был неосторожен". Негодяй, смазливый подлец! Надо было выцарапать ему глаза!.. Но что там ни говори, а беременность есть беременность, сама по себе она не пройдет. И зачем только я родилась женщиной, на кой черт мне это? Может, сходить туда, где у мамы налажены отношения? Дать выпотрошить себя, как курицу, орать от боли и ни за что ни про что... Нет, никогда! Хватит об этом! Да и ни к чему, ведь есть же Войта.

Алене страшно захотелось, чтобы он поскорее вернулся с завода и был с ней. Она его любит, любит, любит!

Обо всех этих ее раздумьях Войта, разумеется, и представления не имел, и, когда Алена подробно, но без особого воодушевления передала ему разговор с матерью, он облегченно вздохнул. Понимание, проявленное ангелом с верхнего этажа, показалось Войте после недолгих раздумий даже естественным. Тучи рассеиваются - Алена в его объятиях, все кругом прекрасно, и это все явь, а не сон! Ему даже стало нравиться жить на свете.

Лето неистовствовало. Войта бродил в его огнях блаженно ошалелый. Дни были чем-то похожи на облака. Завод, сходки "Орфея" - он не пропускал ничего, но берег каждую свободную минутку, чтобы провести ее с Аленой. Снова повторилось время, которое некогда закончилось фарсом бракосочетания, и снова Войту, как и тогда, не тревожили заботы, не обескураживали опасения. Все было по-иному: ведь Алена готовится стать матерью. Войта, правда, не жаждал ребенка, но смутно сознавал, что именно материнство может переродить Алену, и потому верил, что на этот раз их новые отношения не потерпят краха.