Джон Пассос - 1919

Первым Морганом, создавшим трест, был Джозеф Морган, владелец гостиницы в Хартфорде, Коннектикут. Он основал несколько линий почтовых карет и скупил акции страхового общества "Этна" в момент паники, вызванной в тридцатых годах одним из больших нью-йоркских пожаров;

сын его, Джуниус, пошел по его стопам, занявшись сперва мануфактурой, а потом войдя в компанию с Джорджем Пибоди, банкиром из Массачусетса, который создал в Лондоне гигантское страховое и торговое предприятие и стал другом королевы Виктории;

Джуниус женился на дочери Джона Пирпонта, бостонского проповедника, поэта, эксцентрика и аболициониста, и старший сын их,

Джон Пирпонт Морган, получивший воспитание в Англии, учившийся в Вене, выказавший недюжинные математические способности в Геттингенском университете, прибыл в Нью-Йорк, чтобы сделать себе состояние, - щуплый, угрюмый юноша лет двадцати, он как раз подоспел к панике 57-го года (война и паники на фондовой бирже, банкротства, военные займы - благоприятная погода для Дома Морганов).

Когда под фортом Самтером (*79) загрохотали пушки, молодой Морган заработал немалые деньги на перепродаже североамериканской армии бракованных карабинов и впервые дал себя почувствовать на фондовой бирже в деловом центре Нью-Йорка; золото приносило гораздо больше прибыли, чем ружья. Гражданская война перестала его интересовать.

Во время франко-прусской войны Джуниус Морган выпустил большой заем для французского правительства, находившегося в Туре. Одновременно молодой Морган боролся с Джеем Куком (*80) и немецко-еврейскими банкирами во Франкфурте из-за консолидирования американского военного долга (он терпеть не мог немцев и евреев).

Паника 75-го года разорила Джея Кука и сделала Дж.Пирпонта Моргана главным крупье Уолл-стрита, он вошел в компанию с филадельфийскими Дрекселями и выстроил Дом Дрекселя, в котором он тридцать лет сидел в своем застекленном кабинете за письменным столом, краснолицый и наглый, куря длинные черные сигары, или, когда намечались крупные дела, раскладывал пасьянс "отшельник во внутренних покоях", он славился своим немногословием: "да" или "нет", и своей манерой внезапно обрушиваться на посетителя, и своим характерным жестом, означавшим: "А что с этого буду иметь я?"

В 77-м Джуниус Морган ушел на покой, Дж.Пирпонт заставил выбрать себя членом совета директоров Нью-Йоркской центральной железной дороги и спустил на воду первый "Корсар". Он любил кататься на яхте и чтобы хорошенькие актрисы называли его "командор".

Он основал родильный приют на площади Стайвесанта и обожал ходить в церковь св.Георгия и в одиночестве петь там гимны в послеобеденной тишине.

Во время паники 93-го года Морган не без значительной выгоды для себя спас Казначейство Соединенных Штатов, золото иссякло, страна была разорена, фермеры вопили, требуя серебряного стандарта, Гровер Кливленд и весь его кабинет ходили взад и вперед по голубому залу Белого дома и не могли прийти ни к какому решению. В конгрессе произносились речи, а тем временем в отделениях Казначейства таял золотой запас, бедняки умирали голодной смертью, армия недовольных двигалась на Вашингтон; долгое время Гровер Кливленд не мог заставить себя пригласить на совещание представителей уолл-стритских толстосумов; Морган сидел в своих апартаментах, в "Арлингтоне", курил сигары и спокойно раскладывал "отшельника", пока наконец президент не прислал за ним; у него уже был готов план, как остановить золотое кровоизлияние.

После этого все, что Морган говорил, становилось законом; когда Карнеги распродал свои предприятия, он основал "Стальной трест".

Дж.Пирпонт Морган был раздражительным человеком с бычьей шеей, маленькими черными глазами, как у сороки, и бородавкой на носу, он позволял своим компаньонам разрабатывать до седьмого пота все мелочи банковской рутины, а сам сидел в своем кабинете, куря черные сигары; когда нужно было что-нибудь решить, он говорил "да" или "нет" либо просто поворачивался спиной и садился за свой пасьянс.

Каждое рождество его библиотекарь читал ему "Рождественскую песнь" Диккенса по оригинальной рукописи.

Он обожал канареек и китайских мопсов и любил катать на яхте хорошеньких актрис. Каждый новый "Корсар" был лучше предыдущего.

На обеде у короля Эдуарда он сидел по правую руку его величества, он обедал с кайзером с глазу на глаз; он любил беседовать с кардиналами или с папой и не пропустил ни одного съезда епископов англиканской церкви; Рим был его любимым городом.