Лео Перуц - Маркиз де Боливар

- Да быстрее, быстрее! - заторопил Гюнтер. - Я не люблю попов, которые долго служат обедню!

- Ну, мне на это дело не надо столько времени, как на мессу! усмехнулся сержант. Он обернулся к драгунам, спустившимся на шум с чердака вслед за Кеммелем, и скомандовал:

- Стройся! Взять его в кольцо! Марш!

- Сеньор! - воскликнул испанец, вырываясь из рук солдат. - Вы же христианин! И вы хотите расстрелять меня без исповеди?!

Эглофштейн наморщил лоб. Он не хотел никакой отсрочки. Дать испанцу беспрепятственно поговорить с кем-либо, особенно - со священником, казалось ему неразумным и опасным.

- Я хочу покаяться в грехах перед смертью! - крикнул испанец. - Вы веруете в Бога и Пресвятую Троицу, как и я! Чтобы моя душа могла спастись, вы обязаны позвать ко мне сеньора священника или монаха из обители Санта Энгрессия!

- Ну, что тебе нужно от попов? Сказки вот ему! - Брокендорф указал на лейтенанта Донона. - У него такая же лысая голова, и латынь льется из его рта, как вода из фонтана!

- Кончайте! Кончайте! Сержант, выводите его! - стонал в нетерпении Гюнтер.

- Нет! - испанец уцепился за стол обеими руками. - Дайте мне поговорить со священником! Всего несколько минут, не больше, чем прочесть молитву по четкам!

Но именно этого мы не могли допустить.

- Молчи, вор! - загремел Гюнтер. - Думаешь, я не знаю, какую проклятую ложь ты станешь выкладывать попу?! Выводи его, сержант!

Испанец оглядел нас, глубоко вдохнул и начал снова:

- Так послушайте меня, сеньоры! Я должен был сделать в городе одно дело. Если я буду мертв, никто уже не возьмет это на себя! Дайте мне переговорить с сеньором священником! Я не могу умереть, пока мое дело - не в его руках!

Он глядел на нас с мольбой, и пот лился по его лбу. Отчаяние вконец овладело им, он закричал плачущим голосом:

- Есть ли здесь испанский христианин, слышит ли он меня?!

- Ладно, что ты должен сделать - сделаем мы за тебя! - отозвался Эглофштейн, нетерпеливо хлопая себя хлыстом по сапогу. - Ну, говори, что это за работа, и ступай своей дорогой с ними!

- Как, вы хотите сделать это за меня? Вы? Вы сами? - поразился испанец.

- Солдат должен все уметь! - ответил Эглофштейн. - Скорее говори, что делать? Посадить весной репу? Перекрыть крышу?

И снова испанец внимательно оглядел нас - перебрал взглядом каждого, и, казалось, ему вдруг пришла в голову какая-то новая мысль.

- Вы ведь христиане, сеньоры! - сказал он вдруг спокойно. Поклянитесь при мне перед Матерью и Сыном, что вы исполните то, что обещаете мне!

- Да к дьяволу твои церемонии! - крикнул Гюнтер. - Мы - офицеры. Что мы обещали, то исполним, и этого хватит!

- Так что же ты должен сделать, что мы сделаем вместо тебя? - повторил Эглофштейн. - Надо продать осла? Получить долг и передать жене? Что за работа?

И в этот миг в ближнем монастыре зазвонили колокола к полуночной службе, возвещая час причастия. Ветер доносил до нас звонкие удары. Погонщик мулов сделал то, что привычно делают все испанцы, заслышав колокол, - он встал на колени, осенил себя крестом и благоговейно прошептал:

- Dios vienne. Бог явился...

- Ну! Так что за поручение? Посадить овощи? Заколоть свинью? Или забить бычка?

- Бог вам Сам скажет! - прошептал испанец, все еще погруженный в молитву.

- Просеять муку? Хлебов напечь? Или зерно свезти на мельницу? Ответь же!

- Бог вам Сам укажет! - с силой произнес испанец.

- Не будь идиотом! Скажи! Оставь Бога, который о тебе ничего не знает!

- Бог явился! - торжественно сказал испанец, подымаясь с колен. - Вы поклялись, и Бог вас услышал!

Его осанка внезапно изменилась совершенно. Он гордо стоял перед нами не жалкий и перепуганный крестьянин, а грозный фанатик, может быть пророк, равнодушный к смерти и полностью удовлетворенный обещанием, которое он только что вымаливал у нас... Ни следа страха, ничего - от убогого мужичка, уличенного в краже, - гордо и решительно шагнул он к солдату.

- Теперь, сеньор сержант, я твой. Делай свое дело!

Я теперь не могу понять, как случилось, что я в ту минуту не узнал, кто очутился в наших руках... Не сообразил, что это было за таинственное дело, которое возлагал на нас обреченный на смерть. Все мы были слепы и думали только об одном: что мы сейчас навсегда заставим молчать знающего нашу тайну...

По знаку капитана Эглофштейна я вышел за солдатами на двор проследить за исполнением казни. Снег лежал слоем в полфута, шаги солдат звучали глухо. Полная луна заливала двор мягким светом.

Солдаты выстроились в шеренгу и зарядили карабины. Испанец кивнул мне: