Лео Перуц - Ночью под каменным мостом

-- Будь даже это правда, что он проклял Прагу, -- предположил другой, -- так он сделал это в помрачении духа.

-- Нет, говорю вам, он был в здравом рассудке, а кому же знать его лучше меня, столько раз пускавшего ему кровь из вен, -- заявил цирюльник. -Я и сейчас вижу, как он стоит у окна и смотрит на город, и весь-то он бледный, дрожит, а на глазах у него слезы. Это было в тот день, когда протестантские представители сословий заблокировали его в замке. "Прага не подала мне никакой помощи, -- сказал он пану Зденко фон Лобковицу, своему канцлеру, который пришел испросить у него отставки. -- Она оставила меня в беде и ничего не сделала для меня. Да-да, ни одного коня они не оседлали для того, чтобы помочь мне". А потом мой царственный господин, обуреваемый гневом и печалью, так бросил об пол свою шляпу, что большой карбункул, которым крепилось на шляпе перо, отскочил и закатился неведомо куда, и сколько его ни искали потом, так и не смогли найти.

-- Что это вы на меня смотрите? -- взвился Броуза. -- Если вы этим хотите сказать, что я нашел камень и тайком сбыл его, то это голимое вранье! Каждый знает, что многочисленные труды по должности, в которой я служил Его Величеству римскому императору, не оставляли мне времени заниматься такими пустяками, как поиски какого-то дурацкого камня!

И, разобидевшись на всех присутствующих, он сделал большой глоток из пивной кружки своего соседа Яроша.

-- Кабы только нашему высочайшему господину, -- взял слово лютнист Каспарек, -- давали лучшие советы! Если бы он только осознавал опасность, не тратил времени зря и не завязывал слишком туго свой кошелек! Большая игра требует больших ставок. Имел бы я тогда доступ и возможность поговорить с моим всемилостивейшим господином, он наверняка открыл бы мне свои уши, ибо всегда глубоко чувствовал музыку. Но нет, я уже был в опале и не смел появляться на глаза императору -- и все из-за Диоклетиана, будь он проклят!

-- Да он и так проклят, твой Диоклетиан, чем ты и можешь утешиться, -сказал камердинер. -- Он же был закоснелым язычником и к тому же преследовал святую церковь.

-- Известно, что Его Величество был большим любителем древних римских монет, -- объяснил цирюльник слесарю и остальным собравшимся вокруг стола. -- Он составил из них прекрасную коллекцию и называл их не иначе как "мои языческие головки". Со всего света к нему ездили ученые и антиквары осматривать его собрание. Он не пренебрегал даже плохоньким медяком, а Каспарек взял да и поднес ему большую серебряную монету с портретом римского императора Диоклетиана...

-- Это была редкая штука! -- подхватил Каспарек -- И Его Величество должен бы только радоваться ей, да, на мою беду, Диоклетиан в свое время отрекся от престола. Вот и пришла нашему царственному господину в голову фантастическая мысль, будто я подарил ему эту монету с целью склонить его поступить так же, как Диоклетиан. А значит, я служу его брату Матиасу Австрийскому!

-- При каждом княжеском дворе живет демон, имя которому подозрительность, -- заметил придворный слесарь, когда Каспарек умолк, сокрушенный своими горестными воспоминаниями.

-- Да, это верно, но я все же надеялся на лучшую память о моей верной службе, -- горько возразил Каспарек. -- Я уже был в немилости у императора, когда вспыхнул мятеж в Новом Граде. Вы все вспомните, как мятежные протестантские сословия собрались и во главе с графом Шликом и паном Будовецом заняли новоградскую ратушу, как они выбрали доктора Есениуса верховным дефенсором(1), а Вацлав Кинский ходил по городу и говорил всем, кто хотел его слушать, что этот король не годится и что мы должны поставить другого. Кончилось тем, что в деревушке Либен пошли переговоры с герцогом Матиасом. Но дело Его Величества еще не было проиграно -- в то время в Праге было полно уволенных и обиженных солдат; они шумели на улицах, искали дела и только и ждали, чтобы император принял их на службу. Если бы только мой высочайший господин не поскупился и запустил руку в свой кошелек, если бы сколотил войско...

-- Если бы да кабы! -- перебил его Червенка. -- Денег-то ведь не было! Ни разу недостало денег на самые неотложные расходы. "Мой делатель золота умер, -- жаловался император. -- Он унес свою тайну в могилу, и мне из его золота не досталось и пол-унции".

-- Кто же был столь несвоевременно умершим делателем золота у Его Величества? -- поинтересовался слесарь.

-- Об этом бы вам спросить, -- отозвался Червенка, -- у Филиппа Ланга, пока тот еще не ускользнул в преисподнюю с петлей на шее. Он был доверенным Его Величества в этом деле. Я же ничего не знаю.