Лео Перуц - Шведский всадник

Шведский Всадник принял окончательное решение.

Да, они были ему верными друзьями и хорошими подручными, да, они бок о бок сражались против многих опасностей; но теперь все это перевешивали боязнь разоблачения и гнев. Эти трое незвано пролезли в его жизнь и должны были исчезнуть. Сначала он убьет этих двоих, а за ними отправит на тот свет Брабантца. Он уже знал, где это лучше всего сделать, - в глухом овраге неподалеку от его двора, где между зарослей протекал ручей. Там он их и закопает...

- Так значит, пока лишь трое знают, кем я был раньше, - сказал он, как бы размышляя вслух. - А уж если знают трое, то скоро будет знать вся округа.

- Что ты мелешь, типун тебе на язык! - рассердился тут Сверни Шею. За Брабантца я ручаюсь как за самого

себя! Да хоть бы все палачи империи собрались и начали на пари резать ремни из его шкуры, он все равно тебя не выдаст!

- Не спорю, он честный малый, - кивнул Шведский Всадник, делая вид, что его успокоили слова Сверни Шеи. - Но все равно вам не следует оставаться у меня. Сделаем по-другому. Тут неподалеку есть одно надежное место. Там я зарыл часть моих денег. Ради нашей прошлой и будущей дружбы я готов поделиться с вами. Так что берите лопату с мотыгой и пошли со мной!

И он указал на сваленный у забора садовый инвентарь. Вейланд удивленно воззрился на него и не двинулся с места. Зато Сверни Шею в буйном восторге подбросил вверх свою шляпу и завопил:

- Аллилуйя! Честь, хвала, слава и благодарность! Ты помогал нам во всех бедствиях! Живи, атаман, и будь счастлив во веки веков!

Шведский Всадник дал ему знак взять лопату и следовать за ним. Но едва он повернулся к воротам, как увидел Марию-Христину, которая неслышно подбежала к ним и дернула его за рукав.

- Папа! - пропищала она. - Почему ты не идешь обедать? Мама послала меня сказать, что все уже давно на столе!

- О, так это дочь милостивого господина? - с чрезвычайным почтением спросил Сверни Шею, не желая, чтобы ребенок заметил, какие фамильярные отношения связывают их с ее отцом.

- Да, это моя дочка.

Мария-Христина без всякой боязни посмотрела на двух оборванных мужчин.

- Папа, кто эти люди? Они хорошие? Я никогда раньше их не видела.

- Эти люди ищут работу у нас на дворе, - объяснил отец. Сверни Шею присел перед ребенком на корточки и заговорил умильным голосом:

- Ах ты маленькая принцессочка! Да у тебя же личико все беленькое да розовое, как садовые тюльпаны. Скажи-ка мне, что ты еще умеешь, кроме как прыгать и скакать?

- Я умею, - отвечала Мария-Христина и встала на блок песчаника, чтобы казаться побольше, - читать букварь, танцевать курант с сарабандой и еще чуть-чуть играть на клавикорде - я только начала учиться. А ты что умеешь?

- Я умею многое, - похвалился Сверни Шею. - Умею ловить блох у ежа, могу подковать гуся, кузнечикам я делаю пестрые переднички, а как засвищу, так рыбки сами выскакивают из пруда!

Не находя слов от удивления, Мария-Христина с открытым ртом посмотрела на него, а потом показала на Вейланда.

- А этот что умеет?

- Он умеет из длинной колбасы делать короткую, и в этом его лучшее искусство! - засмеялся Сверни Шею. - Но еще он может кричать ослом и шипеть как гусь. Да еще изобразить, как кошка с собакой ссорятся!

- Ой, пусть покажет кошку с собакой! - попросила Мария-Христина.

Вейланд не заставил себя долго упрашивать. Он принялся гоготать, визжать, фыркать, урчать, лаять, выть и шипеть одновременно. При этом он строил уморительные рожи и подражал движениям собаки и кошки. Когда сценка была окончена и собака, скуля, убежала, Мария-Христина захлопала в ладоши и, прыгая с ножки па ножку, закричала:

- Не уходите, пожалуйста, я не хочу, чтобы вы уходили! Собака с кошкой не сделают так смешно, как вы! Оставайтесь у нас на дворе да запомните: у нас кормят работников в полдень и в шесть вечера, а если вы опоздаете со своими кружками, вам не нальют пива!

Шведский Всадник с изумлением наблюдал за тем, как между его ребенком и прежними товарищами возникает самая душевная дружба и взаимное доверие. У него вдруг стало легче на душе. Эти двое, что выделывали перед Марией-Христиной свои дурацкие штуки, стараясь рассмешить ее, не могут предать. Теперь он видел в них тех, кем они и были на самом деле, - двоих братьев по несчастью, слоняющихся по лесным проселкам. Он понял, что они пришли не затем, чтобы разрушить его счастье, а просто поискать куска хлеба, надеясь, что здесь они его найдут скорее, чем у чужих дверей. И мысль об убийстве оставила его - ее спугнул и прогнал прочь смех ребенка.