Плутарх: Алкивиад и Гай Марций Кориолан

XI. КОННЫЕ заводы Алкивиада прославились также большим количеством колесниц, потому что семи колесниц в Олимпию не послал никто, кроме него, ни частное лицо, ни царь. Победив, он получил, кроме первой, и вторую, и четвертую награды, как говорит Фукидид, по словам же Еврипида - и третью, что превосходит великолепием и славой все честолюбивые мечты в этой области. Еврипид говорил в своей оде: "Я воспою тебя, о сын Клиния. Прекрасна твоя победа; всего же прекраснее то, что не удавалось ни одному из эллинов: получить в состязании на колесницах и первую, и вторую, и третью награды, дважды, без труда достичь увенчания масличным венком и провозглашения глашатаем".

XII. ЭТА слава его еще возросла благодаря соревнованию городов. Эфесцы поставили ему великолепно украшенный шатер, жители города Хиоса кормили его лошадей и доставляли ему большое количество жертвенных животных, а лесбосцы - вино и другие припасы для его стола, за которым щедро угощались многие. Клевета или коварство дали повод еще больше говорить о честолюбии Алкивиада. Говорят, что был в Афинах некто Диомед, неплохой человек, друг Алкивиада, желавший получить награду на Олимпийских играх. Узнав, что у аргосцев есть общественная колесница, и видя, что Алкивиад имеет в Аргосе большое влияние и многих друзей, он убедил его купить эту колесницу. Алкивиад же, купив, записал ее на свое имя, не заботясь о Диомеде, недовольном и призывавшем в свидетели богов и людей. Кажется, началось даже судебное дело по этому поводу, и Иеократ написал "Речь об упряжке" в защиту сына Алкивиада, только в этой речи истцом является Тисий, а не Диомед.

XIII. КОГДА Алкивиад выступил на политическую арену, будучи еще совсем молодым, он сразу затмил других народных вожаков; продолжали борьбу с ним только Феак, сын Эрасистрата, и Никий, сын Никерата; последний был уже стариком и считался храбрейшим из стратегов; Феак же, как и Алкивиад, только начинал выдвигаться; будучи сыном знатных и прославленных родителей, он уступал ему во многом, и особенно в даре речи. В частной беседе он был обходительным и умел убеждать, но не обладал достаточной силой, чтобы вести борьбу в Народном собрании. Он, как говорит Еврипид,

Болтать был мастер, но беспомощен в речах.

Существует речь против Алкивиада, сочиненная Феаком, в которой написано между прочим о том, что Алкивиад для своей ежедневной трапезы пользовался как собственными многочисленными золотыми и серебряными сосудами, принадлежавшими городу и употреблявшимися при торжественных процессиях. Был некто Гипербол из Пеитедского дема, о котором и Фукидид сообщает как о человеке порочном, а для авторов комедий он был постоянным объектом насмешек на театральной сцене. Но он спокойно и равнодушно слушал о себе дурные отзывы, пренебрегая славой (некоторые называют такое бесстыдство и безразличие смелостью и мужественным образом действий); никто его не любил, но народ часто пользовался им, желая осмеять и оклеветать знатных. В это время по его наущению народ намеревался прибегнуть к остракизму, применявшемуся всегда для обуздания тех из граждан, которые выделялись известностью, и влиянием; их изгоняли больше из зависти, чем из страха. Так как было ясно, что остракизму подвергнется один из трех соперников, Алкивиад объединил партии и, условившись с Никием, изгнал остракизмом Гипербола. Некоторые, однако, говорят, что он договорился не с Никеем, а с Феаком и, присоединив к себе его партию, изгнал Гипербола, не ожидавшего этого, так как раньше этому наказанию не подвергался ни один человек простого происхождения. Как раз это говорит комик Платон, упоминая о Гиперболе:

За низкий нрав наказан по заслугам он.

Однако же такое наказание

С клеймом его и предками не вяжется;

Не для таких изобретен был остракизм.

Обо всем этом я подробнее рассказал в другом месте.

XIV. АЛКИВИАДУ было не менее неприятно видеть Никия уважаемым врагами, чем почитаемым согражданами. Алкивиад был гостеприимцем лакедемонян и заботился о тех из них, которые были взяты в плен при Пилосе; но когда лакедемоняне заключили мир, главным образом благодаря Никию, и взяли пленных обратно, они стали ценить того очень высоко. В Греции говорили, что Перикл разжег войну. Никий же ее кончил, и большинство называло этот мир "Никиевым". Крайне рассерженный этим, Алкивиад, решил из зависти нарушить договор. Прежде всего, получая сообщения, что аргосцы из страха и ненависти к спартанцам ищут лишь случая к отпадению, он тайно подал им надежду на возможность союза с афинянами. Через посланцев и путем переговоров он поощрял вождей аргосского народа не бояться и не уступать лакедемонянам, а склониться на сторону афинян и выждать, так как они уже скоро раскаются и готовы нарушить мир. Когда лакедемоняне заключили союз с Беотией и передали афинянам Панакт не в хорошем состоянии, как следовало, а разрушив его, Алкивиад, видя, что афиняне рассержены, стал еще больше раздражать их; он смущал и поносил Никия, остроумно обвиняя его в том, что он, будучи стратегом, не захотел взять в плен неприятелей, запертых на Сфактерии, а после того, как их взяли другие, освободил их и отдал, чтобы сделать приятное лакедемонянам. Однако, говорил он, хотя Никий и был их другом, он не убедил их не заключать союз с Беотией и Коринфом, препятствуя в то же время тем из эллинов, которые хотели этого, стать друзьями и союзниками афинян, если это не было угодно лакедемонянам. В то время как Алкивиад клеветал таким образом на Никия, прибыли, словно по счастливой случайности, послы из Спарты, с первых же слов проявившие большую умеренность и утверждавшие, что они имеют неограниченные полномочия для заключения мира на любых приемлемых и справедливых условиях. Они благосклонно были приняты советом и на другой день должны были выступать в Народном собрании. Алкивиад, испугавшись, устроил так, чтобы послы предварительно поговорили с ним, и при встрече сказал: "Что случилось с вами, спартанцы, как могло остаться для вас неизвестным, что совет всегда ведет себя умеренно и дружелюбно с теми, кто к нему обращается, народ же очень высокомерен и требует многого? Если вы станете утверждать, что прибыли с неограниченными полномочиями, он поступит с вами несправедливо, диктуя вам условия и принуждая вас их принимать; не делайте такой глупости, если хотите, чтобы афиняне были умеренны в требованиях и не принуждали вас поступаться вашими решениями, а объявите, что по вопросу о претензиях афинян вы не имеете полномочий. Я со своей стороны поддержу вас, чтобы сделать приятное лакедемонянам". Подтвердив сказанное клятвой, Алкивиад отвлек их от Никия, так что они совершенно доверились ему, удивляясь его уму и красноречию, обнаруживающим в нем необыкновенного человека. На другой день народ собрался и послы явились. Алкивиад очень дружелюбно спросил у них, с чем они приехали. Они ответили на это, что полномочий для окончательных решений не имеют. Тотчас же Алкивиад набросился на них с гневным криком, словно не он, а с ним поступили несправедливо, называл их людьми коварными, не внушающими доверия, говоря, что они приехали не для того, чтобы сказать или сделать что-либо разумное; совет был раздосадован, народ разгневался, Никий же был изумлен и опечален изменчивостью послов, не подозревая обмана и хитрости.