Сергей Антонов - Первая должность

Но разговор в вагоне Андрею пришлось вспомнить через несколько дней, когда постройком организовал культпоход молодёжи в цирк. Строителей пошло много, и когда стали рассаживаться, получилось так, что места Андрея и Нины оказались рядом. Было ясно, что перед выдачей билетов Митя провёл солидную организационную работу. «Ладно, завтра я с ним поговорю!..» — подумал Андрей.

Представление началось. На арене бегали сытые лошади, гулко стуча ногами о парапет и забрасывая зрителей первого ряда опилками. Дирижёр махал палочкой, смотря вниз, и в паузах музыканты переворачивали валторны и вытряхивали из них слюни.

Андрей рассеянно смотрел то на оркестр, то на людей в униформе, то на рыжую голову Мити, сидевшего далеко, во втором ряду, чувствовал запах духов, исходящих от Нины и настойчиво молчал.

— Что вы такой хмурый? — спросила она.

— Есть с чего хмуриться: заваливаем план. К этому трудно привыкать… — сердито ответил он и снова замолк.

На арену вышел человек во фраке и сказал: «Антракт». Нина сразу поднялась и пошла к проходу. «Наверное, совсем уходит, — подумал Андрей. — Не надо бы мне так грубить». Минут через пять подошёл Митя и нахально спросил: «Ну как?» — «Никак», — ответил Андрей, и Митя, хитро ухмыльнувшись, удалился. Прозвучал первый звонок, потом второй, а Нины всё не было. Наконец, когда дали третий звонок, она появилась, держа в руках белый фунтик. Добравшись до своего места, она улыбнулась и сказала:

— Будем есть прямо из кулька. Хорошо?

В фунтике оказались конфеты — клюква в сахарной пудре. Андрей съел несколько штук, чтобы показать, что он перестал сердиться.

— Вы тоже живёте в общежитии? — спросила Нина.

— Да.

— Учитесь?

— На втором курсе заочного. Скоро сопромат начнётся. Говорят, самый трудный предмет. Остальное всё ерунда.

— Когда я училась, наши студенты говорили: «Кто сдал сопромат, тому можно жениться», — и хотя она сказала это без всякой задней мысли, Андрей почувствовал, что ей вдруг стало неловко, и разговор потух. Так они молчали до самого конца представления, и, только глядя, как крутятся на никелированных трапециях мужчины в матросских костюмах, Нина проговорила: «Интересно, часто ли здесь проверяют подвеску тросов?» И Андрею стало жаль её.

Когда они вышли на улицу, Андрей спросил:

— Можно я провожу вас?

Они пошли по Цветному бульвару. Держа её под руку, Андрей чувствовал, какая она лёгкая, и ему казалось удивительным, как это её не сдувает ветер с узких ригелей. Они молча свернули на Садовое кольцо. Над домами темнело беззвёздное небо. У большого дома министерства, во всех окнах которого горел свет, наискосок к тротуару стояли лакированные «ЗИМы» и «победы». Дожидаясь полуночных своих начальников, шофёры настроили приёмники в машинах, распахнули дверцы и слушали последние известия. Кравцова жила в переулке недалеко от площади Маяковского. Переулок был тёмный, и только над воротами светились жестяные фонарики, в которых были прорезаны номера домов.

— Что это за ящик висит? — спросила Нина.

— Это постовой телефон, — ответил Андрей. — По субботам у нас в общежитии самодеятельность. Приезжайте.

— Приеду как-нибудь. А зачем постовой телефон?

Андрей понимал, что они разговаривают только потому, что неудобно всё время идти молча, и Нина чувствовала, что он понимал это, и оба ощущали неловкость.

Дом, в котором жила Нина, был старенький, трёхэтажный, с облупившейся штукатуркой. На первом этаже помещалась прачечная.

— Когда отходит ваш поезд? — спросила Нина.

Андрей посмотрел на часы.

— Через час двадцать минут приблизительно. Сейчас электричка ходит редко.

— Ну так заходите ко мне. Зачем вам столько времени сидеть на вокзале?

— А можно?

— Если вас приглашают, значит, можно, — назидательно сказала она.

В комнате, куда они вошли, под абажуром со стеклянными слёзками горела яркая лампочка, освещая накрытый для ужина круглый стол. На свежей скатерти симметрично стояли три тарелки и на подставочках лежали ножи и вилки. На самой середине стола блестела ваза с яблоками. «Вон как люди-то живут!» — подумал Андрей, увидев возле каждого прибора салфетку, продёрнутую в кольцо.

— Ниночка, ты одна? — раздалось из соседней комнаты.

— Нет, у меня гость, мама. В дверях показалась маленькая седая женщина и, ещё не видя Андрея, но уже улыбаясь, стала отыскивать его близорукими глазами.

— Меня звать Ирина Максимовна, — проговорила она радостно. — Хотите вымыть руки? Сейчас будем пить чай.