Натиг Расул-заде - Рисую птицу

— Во! — я показал большой палец.

— Э-эх! — вздохнул дедушка. — Хотя бы вы с Вахидом женились поскорее.

— Да кто же за нас пойдет? — подмигнул я ему. — Я уже старый. А Вахиду вовсе 36 лет. Древнее мамонта.

— Тебе все шутки, — сказал дедушка. — А того не понимаешь, что нам с отцом твоим хочется детей ваших посмотреть.

— Ничего интересного, уверяю тебя, — сказал я. — Сначала они похожи на вареную морковку, потом будут бегать по квартире и орать, как нанятые.

— Эх! — махнул дедушка рукой. — Взрослый мужчина, а ума нет.

И вышел.

Наргиз ждала меня возле метро, где мы обычно встречались.

— Ты опоздал на семь минут, — сказала она.

— Извини. А ты опять была пунктуальна, как поенный?

— Как всегда, — поправила она, взяла меня под руку, и мы пошли вниз по парку, круто опускающемуся к приморскому бульвару.

В парке разноцветными струями отсвечивал большой фонтан, и был он похож на светлый цветок посреди темного извилистого парка.

На каменном парапете сидела старушка и продавала заграничные жевательные резинки. Она с надеждой взглянула на меня, когда мы с Наргиз проходили мимо.

— Купи, пожалуйста, — сказала старуха, — как раз две штучки остались. Купи, чтоб я могла уйти домой. Поздно уже.

Я подошел к ней.

— Ну вот еще, — одернула меня Наргиз. — Тратить деньги на всякую ерунду.

— Ничего, — сказал я. — Сколько стоит?

— По пятьдесят копеек каждая, — радостно сообщила старушка.

— Пятьдесят! — ахнула Наргиз. — Грабеж.

Старушка скромно промолчала. Я дал ей рубль и получил две полоски американской жевательной резинки. Протянул одну Наргиз,

Она снова взяла меня под руку, и мы пошли дальше, жуя резинки.

— Это сумасшествие — тратить деньги на такие глупости, — сказала она, машинально продолжая жевать.

— Я знаю, что ты очень хозяйственная, — сказал я раздраженно. — За полгода нашего знакомства я изучил это. Ты знаешь цену каждому рублю и не любишь, когда сорят деньгами. Но уверяю тебя, что эта тема себя исчерпала.

— Почему ты сердишься? — спросила Наргиз. — Я же не сказала ничего обидного?

— Нет, нет, ничего обидного! — еще больше раздражаясь, ответил я.

Кончился парк, мы перешли улицу и вышли на бульвар. Сели под раскидистым деревом на скамейку, возле сухого бассейна с каменными лебедями, напоминавшими белые призраки лебедей. Бассейн, видно, недавно побелили. Я выплюнул в него жвачку.

— Что ты делаешь? — сказала укоризненно Наргиз. — Ведь потом его убирать должны. Ты представь, что ты должен убирать чьи-то плевки. Разве приятно?

— Нет, — согласился я. — Неприятно.

— Вот видишь, — назидательно произнесла Наргиз.

Полгода я ее знаю, и все время она такая. Странно. Впрочем, что тут странного? Я закурил сигарету. И неожиданно для себя вдруг стал увлеченно рассказывать ей про дедушкин портрет, каким я хотел написать его и каким он у меня получился. Я рассказывал, захлебываясь словами, размахивая руками, стараясь, чтобы она поняла, хотя не знал, зачем мне это нужно. Впрочем, и не думал об этом. Несколько раз она говорила мне:

— Ты спокойней рассказывай. Я понимаю.

И, кажется, на самом деле все понимала. Но как-то она слишком уж аккуратно слушала. Именно аккуратно. А слушая аккуратно, можно понять только аккуратные вещи, отутюженные, помещавшиеся в воображении, и нельзя было понять угловатости и извилины фантазии. Эта мысль меня отрезвила, и я внезапно перестал рассказывать.

— Ну что же ты? — спокойно спросила Наргиз. — Мне было очень интересно. Дорасскажи.

— Неохота, — сказал я и швырнул сигарету в бассейн.

— Ты опять? — спросила она.

— Что опять? — не понял я.

— Опять засоряешь чистый бассейн. Его же побелили.

— Ах да, я забыл — сказал я и закурил новую сигарету, чувствуя глухое, растущее раздражение.

Она некоторое время внимательно глядела на меня, потом сказала:

— Ты много куришь.

— Да, — сказал я.

— Много курить вредно, — сказала она.

— Откуда ты знаешь? — спросил я.

— Как откуда? В журнале «Здоровье» пишут. Врачи говорят по телевизору.

— Я не слушаю по телевизору врачей и не читаю журнала «Здоровье».

— И напрасно.

Я назло ей шнырнул в бассейн и вторую сигарету, встал со скамейки и медленно пошел вдоль аллеи. Я прошел шагов десять, когда она догнала меня.

— На, — сказала она и протянула мне пачку. — Ты забыл на скамейке свои сигареты. Ты, как всегда, рассеян. А нужно быть повнимательнее.

— Кому нужно? — спросил я.

— Тебе, наверное, — удивленно ответила она.