Александр Пушкин - Переписка 1815-1825

Прощай, голубчик! Что же ты, голубчик, не весело поешь? Жена тебе дружески кланяется, а я тебя обнимаю и желаю здоровия, терпения и благоразумия, хороших стихов желать нечего, потому что они и сами напрашиваются. Каково тонко и сладко сказано?

177. А. А. Дельвигу. Первые числа (не позже 8) июня 1825 г. Михайловское.

Жду, жду писем от тебя - и не дождусь - не принял ли ты опять во услужение покойного Никиту - или ждешь оказии? - проклятая оказия! Ради бога, напиши мне что-нибудь: ты знаешь, что я имел несчастие потерять бабушку Чичерину и дядю Петр.<����а> Льв.<����овича> - получил эти известия без приуготовления и нахожусь в ужасном положении - утешь меня, это священный долг дружбы (сего священного чувства).

Что делают мои Разн.<����ые> Стих.<����отворения>? видел ли их Бируков Грозный? От Плетнева не получаю ни единой строчки; что мой Онегин? продается ли? к стати: скажи Плетневу, чтоб он Льву давал из моих денег на орехи, а не на коммисии мои, потому что это напрасно: такого бессовестного комиссионера нет и не будет. По твоем отъезде перечел я Державина всего, и вот мое окончательное мнение. Этот чудак не знал ни русской грамоты, ни духа русского языка - (вот почему он и ниже Ломоносова). Он не имел (55) понятия ни о слоге, ни о гармонии - ни даже о правилах стихосложения. Вот почему он и должен бесить всякое разборчивое ухо. Он не только не выдерживает оды, но не может выдержать и строфы (исключая чего знаешь). Что ж в нем: мысли, картины (56) и движения истинно поэтические; читая его, кажется, читаешь дурной, вольный перевод с какого-то чудесного подлинника. Ей богу, его гений думал по-татарски - а русской грамоты не знал за недосугом. Державин, со временем переведенный, изумит Европу, а мы из гордости народной не скажем всего, что мы знаем об нем (не говоря уж о его министерстве). У Державина должно сохранить будет од восемь да несколько отрывков, а проччее сжечь. Гений его можно сравнить с гением Суворова - жаль, что наш поэт слишком часто кричал петухом - довольно об Державине - что делает Жуковский? - Передай мне его мнение о 2-ой главе Онег.<����ина> да о том, что у меня в пяльцах. Какую Крылов выдержал операцию? дай бог ему многие лета! - Его Мельник хорош, как Демьян и Фока. Видел ли ты Н.<����иколая> М.<����ихайловича>? идет ли вперед История? где он остановится? Не на избрании ли Романовых? Неблагодарные! 6 Пушкиных подписали избирательную грамоту! да двое руку приложили за неумением писать! А я, грамотный потомок их, что я? где я.....

Адрес: Его высокоблагородию милостивому государю барону Антону Антоновичу Дельвигу в С. Петербург в имп.<����ераторскую> публ.<����ичную> библиотеку.

178. К. Ф. Рылеев - Пушкину. Первая половина июня 1825 г. Петербург.

Благодарю тебя, милый чародей, за твои прямодушные замечания на Войнаровского. Ты во многом прав совершенно; особенно говоря о Миллере. Он точно истукан. Это важная ошибка; она вовлекла меня и в другие. Вложив в него верноподданнические филлипики на нашего Великого Петра, я бы не имел надобности прибегать к хитростям и говорить за Войнаровского для Бирюкова. Впрочем поправлять не намерен; это ужасно несносно для такого лентяя, как я, лучше написать что-нибудь новое. О Думах я уже сказал тебе свое мнение. Бестужев собирается отвечать тебе, и правда ему есть об чем поспорить с тобой касательно мнений твоих об его обозрении. Главная ошибка твоя состоит в том, что ты и ободрение и покровительство принимаешь за одно и то же. Что ободрение необходимо не только для таланта, но даже для гения, я твердил Бестужеву еще до получения твоего письма; но какое ободрение. Полагаю, что характер и обстоятельства гения определяют его. Может быть Гомер сочинял свои рапсодии из куска хлеба; Байрона подстрекало гонение и вражда с родиной, Тасса любовь, Петрарка также; иначе быть не может, и покровительство в состоянии оперить, но думаю, что оно скорей может действовать отрицательно. Сила душевная слабеет при дворах, и гений чахнет; вс дело добрых правительств состоит в том, чтобы не стеснять гения; пусть он производит свободно вс , что внушает ему вдохновение. Тогда не надобно ни пенсий, ни орденов, ни ключей камергерских; тогда он не будет без денег, следовательно без пропитания; он тогда будет обеспечен. Гений же немного и требует в жизни. Тогда потерпят быть может только одни самозванцы гении. Прощай, гений.

Твой Рылеев.

Еще обнимаю тебя за твои примечания. Войнаровского вышлю с следующею почтою.