Александр Пушкин - Стихотворения 1835

А.С. Пушкин

Полное собрание сочинений с критикой

СТИХОТВОРЕНИЯ 1835

(ИЗ АНАКРЕОНА). (отрывок)

Узнают коней ретивых По их выжженным таврам, Узнают парфян кичливых: По высоким клобукам; Я любовников счастливых Узнаю по их глазам: [В них сияет пламень томный Наслаждений знак нескромный.]

ОДА LVI. (ИЗ АНАКРЕОНА)

Поредели, побелели Кудри, честь главы моей, Зубы в деснах ослабели, И потух огонь очей. Сладкой жизни мне немного Провожать осталось дней: Парка счет ведет им строго, Тартар тени ждет моей. Не воскреснем из-под спуда, Всяк навеки там забыт: Вход туда для всех открыт Нет исхода уж оттуда.

ОДА LVII.

Что же сухо в чаше дно? Наливай мне, мальчик резвый, Только пьяное вино Раствори водою трезвой. Мы не скифы, не люблю, Други, пьянствовать бесчинно: Нет, за чашей я пою Иль беседую невинно.

* * *

Юношу, горько рыдая, ревнивая дева бранила;

К ней на плечо преклонен, юноша вдруг задремал. Дева тотчас умолкла, сон его легкий лелея.

И улыбалась ему, тихие слезы лия.

* * *

Что белеется на горе зеленой? Снег ли то, али лебеди белы? Был бы снег - он уже бы растаял, Были б лебеди - они б улетели. То не снег и не лебеди белы, А шатер Аги Асан-аги. Он лежит в нем, весь люто изранен. Посетили его сестра и матерь, Его люба не могла, застыдилась. Как ему от боли стало легче, Приказал он своей верной любе: "Ты [не] ищи меня в моем белом доме, В белом доме, ни во всем моем роде". Как [услышала] мужнины речи, Запечалилась бедная Кадуна. Она слышит, на двор едут кони; Побежала Ас<����ан>-агиница, Хочет броситься, бедная, в окошко, За ней вопят две милые дочки: "Воротися, милая мать наша, Приехал не муж Асан-ага, А приехал брат твой Пинтор<����ович> ." Воротилась Асан-агиница, И повисла она брату на шею "Братец милый, что за посрамленье! Меня гонят от пятерых деток."

ПОЛКОВОДЕЦ.

У русского царя в чертогах есть палата: Она не золотом, не бархатом богата; Не в ней алмаз венца хранится за стеклом: Но сверху до низу, во всю длину, кругом, Своею кистию свободной и широкой Ее разрисовал художник быстро-окой. Тут нет ни сельских нимф, ни девственных мадон, Ни фавнов с чашами, ни полногрудых жен, Ни плясок, ни охот, - а вс° плащи, да шпаги, Да лица, полные воинственной отваги. Толпою тесною художник поместил Сюда начальников народных наших сил, Покрытых славою чудесного похода И вечной памятью двенадцатого года. Нередко медленно меж ими я брожу И на знакомые их образы гляжу, И, мнится, слышу их воинственные клики. Из них уж многих нет; другие, коих лики Еще так молоды на ярком полотне, Уже состарелись и никнут в тишине Главою лавровой...

Но в сей толпе суровой Один меня влечет всех больше. С думой новой Всегда остановлюсь пред ним - и не свожу С него моих очей. Чем долее гляжу, Тем более томим я грустию тяжелой.

Он писан во весь рост. Чело, как череп голый, Высоко лоснится, и, мнится, залегла Там грусть великая. Кругом - густая мгла; За ним - военный стан. Спокойный и угрюмый, Он, кажется, глядит с презрительною думой. Свою ли точно мысль художник обнажил, Когда он таковым его изобразил, Или невольное то было вдохновенье, Но Доу дал ему такое выраженье.

О вождь несчастливый!... Суров был жребий твой: Вс° в жертву ты принес земле тебе чужой. Непроницаемый для взгляда черни дикой, В молчаньи шел один ты с мыслию великой, И в имени твоем звук чуждый не взлюбя, Своими криками преследуя тебя, Народ, таинственно спасаемый тобою, Ругался над твоей священной сединою. И тот, чей острый ум тебя и постигал, В угоду им тебя лукаво порицал... И долго, укреплен могущим убежденьем, Ты был неколебим пред общим заблужденьем; И на полу-пути был должен наконец Безмолвно уступить и лавровый венец, И власть, и замысел, обдуманный глубоко,И в полковых рядах сокрыться одиноко. Там, устарелый вождь! как ратник молодой, Свинца веселый свист заслышавший впервой, Бросался ты в огонь, ища желанной смерти, Вотще! - (1) .......................................... ..........................................

О люди! Жалкий род, достойный слез и смеха! Жрецы минутного, поклонники успеха! Как часто мимо вас проходит человек, Над кем ругается слепой и буйный век, Но чей высокий лик в грядущем поколенье Поэта приведет в восторг и в умиленье!

ТУЧА.

Последняя туча рассеянной бури! Одна ты несешься по ясной лазури. Одна ты наводишь унылую тень, Одна ты печалишь ликующий день.

Ты небо недавно кругом облегала, И молния грозно тебя обвивала; И ты издавала таинственный гром И алчную землю поила дождем.