Александр Пушкин: Стихотворения 1835

Довольно, сокройся! Пора миновалась, Земля освежилась, и буря промчалась, И ветер, лаская листочки древес, Тебя с успокоенных гонит небес.

ИЗ А. ШЕНЬЕ.

Покров, упитанный язвительною кровью, Кентавра мстящий дар, ревнивою любовью Алкиду передан. Алкид его приял, В божественной крови яд быстрый побежал. Се - ярый мученик, в ночи скитаясь, воет; Стопами тяжкими вершину Эты роет; Гнет, ломит древеса; исторженные пни Высоко громоздит; его рукой они В костер навалены; он их зажег; он всходит; Недвижим на костре он в небо взор возводит; Под мышцей палица; в ногах немейский лев Разостлан. Дунул ветр; поднялся свист и рев; Треща горит костер; и вскоре пламя, воя, Уносит к небесам бессмертный дух героя.

* * *

I.

На Испанию родную Призвал мавра Юлиан. Граф за личную обиду Мстить решился королю.

Дочь его Родрик похитил, Обесчестил древний род; Вот за что отчизну предал Раздраженный Юлиан.

Мавры хлынули потоком На испанские брега. Царство готфов миновалось, И с престола пал Родрик.

Готфы пали не бесславно: Храбро билися они, Долго мавры сомневались, Одолеет кто кого.

Восемь дней сраженье длилось; Спор решен был наконец: Был на поле битвы пойман Конь любимый короля;

Шлем и меч его тяжелый. Были найдены в пыли. Короля почли убитым, И никто не пожалел.

Но Родрик в живых остался, Бился он все восемь дней Он сперва хотел победы, Там уж смерти лишь алкал.

И кругом свистали стрелы, Не касаяся его, Мимо дротики летали, Шлема меч не рассекал.

Напоследок, утомившись, Соскочил с коня Родрик, Меч с запекшеюся кровью От ладони отклеил,

Бросил об земь шлем пернатый И блестящую броню. И спасенный мраком ночи С поля битвы он ушел.

II.

От полей кровавой битвы Удаляется Родрик; Короля опередила Весть о гибели его.

Стариков и бедных женщин На распутьях видит он; Все толпой бегут от мавров К укрепленным городам.

Все, рыдая, молят бога О спасеньи христиан, Все Родрика проклинают; И проклятья слышит он.

И с поникшею главою Мимо их пройти спешит, И не смеет даже молвить: Помолитесь за него.

Наконец на берег моря В третий день приходит он. Видит темную пещеру На пустынном берегу.

В той пещере он находит Крест и заступ - а в углу Труп отшельника и яму, Им изрытую давно.

Тленье трупу не коснулось, Он лежит окостенев, Ожидая погребенья И молитвы христиан.

Труп отшельника с молитвой [Схоронил] король, И в пещере поселился Над могилою его.

Он питаться стал плодами И водою ключевой; И себе могилу вырыл, Как предшественник его.

Короля в уединеньи Стал лукавый искушать, И виденьями ночными Краткий сон его мутить.

Он проснется с содроганьем, Полон страха и стыда; Упоение соблазна Сокрушает дух его.

Хочет он молиться богу И не может. Бес ему Шепчет в уши звуки битвы Или страстные слова.

Он в унынии проводит Дни и ночи недвижим, Устремив глаза на море, Поминая старину.

III.

Но отшельник, чьи останки Он усердно схоронил, За него перед всевышним Заступился в небесах.

В сновиденьи благодатном Он явился королю, Белой ризою одеян И сияньем окружен.

И король, объятый страхом, Ниц повергся перед ним, И вещал ему угодник: "Встань - и миру вновь явись.

Ты венец утратил царской, Но господь руке твоей Даст победу над врагами, А душе твоей покой".

Пробудясь, господню волю Сердцем он уразумел, И, с пустынею расставшись, В путь отправился король.

* * *

Менко Вуич грамоту пишет Своему побратиму: "Берегися, Черный Георгий, Над тобой подымается туча, Ярый враг извести тебя хочет, Недруг хитрый, Милош Обренович Он в Хотин подослал потаенно Янка младшего с Павл.<����ом>

-

Осердился Георгий П.<����етрович>, Засверкали черные очи, Нахмурились черные брови

В Академии наук Заседает князь Дундук. Говорят, не подобает Дундуку такая честь; Почему ж он заседает? Потому что <----> есть.

* * *

Кто из богов мне возвратил Того, с кем первые походы И браней ужас я делил, Когда за призраком свободы Нас Брут отчаянный водил? С кем я тревоги боевые В шатре за чашей забывал И кудри, плющем увитые, Сирийским мирром умащал?

Ты помнишь час ужасный битвы, Когда я, трепетный квирит, Бежал, нечестно брося щит, Творя обеты и молитвы? Как я боялся! как бежал! Но Эрмий сам незапной тучей Меня покрыл и вдаль умчал И спас от смерти неминучей.

А ты, любимец первый мой, Ты снова в битвах очутился... И ныне в Рим ты возвратился В мой домик темный и простой. Садись под сень моих пенатов. Давайте чаши. Не жалей Ни вин моих, ни ароматов. Венки готовы. Мальчик! лей. Теперь не кстати воздержанье: Как дикий скиф хочу я пить. Я с другом праздную свиданье, Я рад рассудок утопить.