Ричард Райт - Утренняя звезда

- Г-г-де он?

- Они повели его в Фоли-Вудс, хотят, чтобы он назвал остальных.

- Он не назовет, - сказала она. - Пусть уж лучше сразу убьют его, он все равно ничего не скажет.

- Надеюсь, что не скажет, - сказал Букер. - Только вот остальным товарищам ему не удалось сообщить. Его схватили у самого леса.

И тут ее словно озарило: она увидела разбросанные по мокрым полям хибарки, где спят черные и белые товарищи; утром они встанут и пойдут к Лему, и тогда их схватят. А это значит ужас, тюрьма, смерть. Товарищам нужно сказать, она должна сказать им, она не может доверить никому другому дело Джонни-Боя, а особенно Букеру, в котором она сомневалась. Ухватившись за сиденье стула обеими руками, она попыталась встать, в глазах у нее потемнело, она зашаталась. Когда она очнулась, ее поддерживал Букер.

- Пустите меня!

- Сю, ты еще слаба, тебе нельзя идти.

- Надо им сказать!

- Сядь Сю! Ты ранена, ты больна!

Когда он усадил ее, она беспомощно взглянула на него.

- Сю, послушай! Джонни взят. Я здесь. Скажи мне, кто они, и я сообщу им.

Она смотрела в землю и не отвечала. Да, она слишком слаба. Ей не пройти столько миль по дождю. Сказать Букеру? Если б тут был кто-нибудь вроде Евы, с кем посоветоваться! Она не хотела решать одна, в таком деле нельзя делать ошибок. Пальцы Букера давили на ее плечо, и было так, словно белая глыба сталкивает ее в пропасть; она опять воскликнула про себя: "Господи, помоги мне!" Белое лицо Букера было рядом с ней, выжидало. Хорошо ли она сделает, если скажет ему? А что, если она не скажет, и товарищей схватят? Она никогда себе этого не простит. А может быть, она ошибается, может быть, ее страх - просто "глупость", как говорит Джонни-Бой. И она вспомнила его слова: "Мать, нельзя создать партию, если всех подозревать".

- Скажи мне, кто они, Сю, и я сообщу им. Я недавно вступил в партию, я их не знаю.

- И я их не знаю, - сказала она.

- Ты должна сказать мне, кто они, Сю.

- Говорю вам, я не знаю!

- Ты знаешь, Сю! Ну же, скажи мне.

- Нет!

- Ты хочешь, чтоб их всех убили?

Она покачала головой и глотнула. "Господи, не верю я этому человеку!"

- Послушай, я буду называть тебе имена, а ты говори, кто в партии и кто нет, понимаешь?

- Не скажу!

- Ну же, Сю!

- Не знаю, - сказала она.

- Сю, ты не хочешь им добра. Джонни-Бой не ожидал, что ты так поступишь. Он там стоит за наше дело. А мы здесь...

- Господи, я не знаю...

- Ты боишься меня, потому что я белый? А вот Джонни-Бой не боится. Смотри, из-за тебя вся наша работа пропадет даром.

Она сдалась и закрыла лицо руками.

- Это Джонсон? Скажи мне, Сю?

- Да, - прошептала она в ужасе; ужас нарастал, она чувствовала, что гибнет.

- Грин?

- Да.

- Мерфи?

- Господи, я не знаю!

- Ты должна сказать мне, Сю!

- Мистер Букер, оставьте меня в покое.

- Это Мерфи?

Он называл ей товарищей Джонни, и она отвечала "да"; отвечала, пока он не перестал спрашивать. Тогда она подумала: откуда ему известно, что люди шерифа стерегут дом старика Лема? Она поднялась на ноги, держась за спинку стула, чувствуя, как в ней нарастает уверенность и твердость.

- Откуда вы знаете про Лема?

- То есть... как откуда знаю?

- Что вы здесь делаете так поздно? Откуда вам известно, что шериф схватил Джонни-Боя?

- Сю, ты мне не веришь?

Она не верила ему, но не могла ответить. Она смотрела на него не сводя глаз, пока губы ее не разомкнулись: она искала ответа в себе самой.

- Вы встретили Еву? - спросила она.

- Еву?

- Да, дочку Лема.

- Ах, да. Да, да, я встретил Еву.

- Она вам сказала?

Она спрашивала скорее себя, чем его: ей хотелось поверить.

- Да, - сказал он негромко. - Пожалуй, мне пора идти, сказать им.

- Кому? - спросила она. - Кому "им"?

Мускулы ее тела напряглись в ожидании ответа, словно жизнь ее зависела от этого.

- Товарищам.

- Да, да, - вздохнула она.

Она не видела, как он ушел, она но смотрела и не слушала. Она вдруг заметила, что в комнате никого нет и что в ней самой нет того, что наполняло ее страхом.

5

Ей казалось, что она долго-долго, чуть не всю свою жизнь, сидит, согнувшись над остывшей плитой. То она твердила себе: оба они теперь погибли, и Сэг, и Джонни-Бой... Верно, я их не увижу больше. То сознание вины поднималось в ней и пересиливало тоску. Господи, не надо было говорить, бормотала она. Да нет, не может он быть таким подлецом, чтобы...

Не раз она собиралась бежать к товарищам сама и сказать им; она чувствовала себя немного лучше. Но какая от этого польза? Она назвала всех Букеру. Не может он поступить как иуда с нами, бедняками... Просто не может!