Евгений Лучковский - Опасная обочина

— Нехорошо родственников забывать, — с назидательным укором произнесла Полина. — Мама тебя вспоминает, хотя и говорит, что ты непутевый. Ты непутевый?

— Я? Что ты! — улыбнулся он. — Теперь я очень положительный.

Он внимательно посмотрел на нее — старшую дочь его бывшей мачехи — и отметил, что худющая угловатая девочка давно выросла и превратилась в молодую, чуть кокетливую, привлекательную женщину.

— Замужем?

— Пока нет…

— Ну вот, а ты говоришь, родственники… Глядишь, еще женюсь на тебе. Пойдешь за меня замуж?

Она задумалась, задор и бесшабашность куда-то исчезли, уступив место слегка растерянной и застенчивой улыбке, тронувшей ее полноватые губы.

— Не слышу родственных криков согласия, — притворно нахмурился он. — Так пойдешь?

— Пожалуй, нет…

— Почему? — спросил он безразлично. — Чем это тебе, интересно, не потрафил жених?

— Ты старый! — снова весело улыбнулась она. — А я молодая и цветущая!

— Это я-то старый?! В свои неполные тридцать два?! Наглость, да и только…

Она весело смеялась, хлопая ладошкой по «торпеде».

— А еще ты непутевый, а еще ты страшный, а еще ты бабник. Не пойду за тебя — обманешь и бросишь!

— Была бы честь предложена, — сверкнул он белозубой улыбкой. — Даю на размышление… Сколько тебе дать на размышление?

— Лет десять…

— Даю десять дней, — заключил он.

Они остановились у знакомого ему дома, и она отправилась на четвертый этаж.

— Через декаду будь готова! — крикнул он ей вслед.

Но появился он на следующий день. Купил торт, шампанское и позвонил в обшарпанную дверь…

Они стали встречаться. В Полине он нашел то, что, видимо, подсознательно искал всю свою прошлую жизнь — чистоту, верность, справедливость. Он не знал, любит ли она его, по крайней мере, она сама ему об этом никогда не говорила, а он никогда и не спрашивал. Пока ему было достаточно жить лишь своим чувством, впервые в жизни ощущая теплоту, привязанность и родство.

Но было и другое: теперь он острее, чем когда бы то ни было, чувствовал, что живет двумя жизнями. Эта раздвоенность вызывала в нем яростное стремление к протесту, тоску и еще невесть что. Он запутался в своих желаниях и устоях. Надо было что-то решать.

Однажды — они сидели в кафе-мороженое — он поговорил с ней напрямую.

— Полина, — сказал он, — приготовься. Держись за стол крепче — я хочу тебе кое-что сказать.

— Валяй, — кивнула она, — у меня крепкие нервы. В крайнем случае, вызовешь «скорую»..

Он долго молчал, и она поторопила:

— Ну же…

Тогда он решился:

— Да дело, собственно говоря, простое: выходи за меня замуж. Давай прямо сейчас поедем, подадим заявку…

Она улыбнулась, но улыбка вышла не то чтобы не радостной, а скорее даже тоскливой.

— Давай подождем, а? — попросила она его. — Я ведь тебя почти не знаю…

— Это за десять-то с лишним лет? — усмехнулся он.

Как ни странно, на нее эта фраза подействовала, хотя «за десять с лишним лет», исключая последний месяц, они и виделись раза три-четыре, не больше.

Через час они были в загсе, а еще через час, заполнив все необходимые бумаги, он пригласил ее в ресторан, чтобы «скромно отметить этот выдающийся день».

— Смотри, сглазишь, — пошутила она.

— Я не суеверен, — сверкнул он открытой обаятельной улыбкой. — Ничего, кроме черных кошек, не боюсь.

День регистрации брака им назначили, вернее, хотели назначить, через два месяца — желающих пожениться была большая очередь. Но он просто уболтал девушку из загса, и та все-таки нашла место гораздо раньше — через месяц…

В тот же вечер, проводив Полину домой, он позвонил своему компаньону в гостиницу и потребовал немедленного делового свидания. Тот дал согласие с неудовольствием — дни, время и место встреч у них были обозначены заранее, как того и требовала конспирация — основа любого серьезного дела, по возможности сводящего риск до минимума, в том числе и вероятность провала.

Они встретились. Он без обиняков, не вдаваясь в мотивы, сообщил пожилому «бизнесмену», что выходит из общего дела. Однако, будучи «порядочным» человеком в своей сфере, все же доведет до конца последнюю операцию, поручив ее техническую часть своему хорошему товарищу. Что? Нет, тот ни о чем не знает. Это даже лучше: исполнителю владеть информацией не обязательно. Компаньону пришлось согласиться, поскольку практического выхода из сложившейся ситуации он не видел, а куш был достаточно велик, чтобы сворачивать операцию.