Алитет Немтушкин - Мне снятся гаги

В темноте вся семья Фаркова бежала по лесу, догоняли Амарчу. Кричали. Звали. Они нашли его, когда уже у Амарчи не гнулись руки, йе слушались ноги. Хрипело горло, застыли слезы. Не мог уже плакать.

— Бедный мальчик, — только и сказала тетя Наташа.

Бабушку Эки нашли после. Лежала согнувшись на своей тропинке, за спиной — поняга с двумя привязанными зайчишками, рядом посох и еще сухостоина — для костра.

— Хо… Эки, Эки, — печально сказал дедушка Бали, — ушла, как ездовой олень. Запалила свое сердце, и оно не выдержало, разорвалось на ходу. Хо, горе-то! Пусто будет на земле Амарче без тебя. Жаль мужичка, не окрепли крылышки его. Беда…

Амарча обморозил руки, щеки и уши. Их намазали жиром, руки замотали тряпочками, а щеки и уши оставили так. Они почернеют, обрастут коростами, а потом коросты отвалятся. Это небольшая беда. Вот как заживут коросты на сердце?

Обмыли грудь и живот бабушки Эки горячей водой, нарядили в приготовленную заранее самой бабушкой «походную» одежду, не застегивая пуговиц и не завязывая ремешков, — так легче и свободнее душе уходить к верхним людям. На дно длинного ящика постелили кумалан и положили покойницу. В изголовье легла иммэрук [20] Иммэру к — шкатулка для иголок, наперстков. , рядом — кремневка, провиант для охоты, посох, огниво, кисет с трубкой, скребки для обработки шкур. Полный стал ящик — все умела делать бабушка Эки, там тоже понадобится.

Принесли раскаленную сковородку, бросили на нее кусочки жира, они затрещали, задымились. Этим дымом окурили уходящую к верхним людям — пусть «там» понюхают.

До ямы, вырытой рядом с холмиком Колокона, несли бабушку Эки женские руки. Опустили длинный ящик в яму, полетели туда первые комья земли, и тут весь ритуал прощания нарушил Качикан. Видели его идущим вместе со всеми, но особо внимания не обращали. Чаще посматривали на Амарчу, держащегося за руку дедушки Бали, тяжко вздыхали. Но посыпались в яму мерзлые комья, запрыгнул туда Качикан и, рыча, громко залился хриплым лаем. Хэ, Хэвэки! Что тут началось! Шарахнулись женщины от ямы, закричали:

— Что с ним?

— Не хочет отпускать Эки!

Заругался сторож пороховушки Трифонов, спрыгнул в яму, еле выкинул упирающегося и визжащего Качикана, а потом с Мироном Фарковым забросали яму…

Печальная была ночь. Свет от костра освещал старый чум, вырисовывал сидящую согнутую фигуру дедушки Бали.

Вставал морозный, серый рассвет. Что сулило утро старику Бали и Амарче?

Послышались торопливые, легкие шажки — так бегал Воло.

— Воло, мужичок, тепло ли ты одет? Путь нам предстоит. Я хочу так сделать, чтобы с сегодняшнего утра для твоего друга Амарчи началась новая жизнь. Хэвэки, пусть это утро будет добрым для Амарчи, для тебя, Воло, для всех вас. Пойдем в кочевой Совет, к людям…

Они вышли на морозный воздух, как в жидкое молоко.

Вот и все…

Выплыли те фигурки, как тени, на тропинке, ведущей к фактории, и не сдержалось, вздрогнуло мое сердце…

Прощай, мальчик мой, Амарча. Повезут тебя в интернат, как и хотела бабушка Эки, раньше, чем к нашей Полночной земле начнет свою новую кочевку Солнце, и раньше, чем вернутся гаги… Вся огромная необъятная страна, помимо тысяч и тысяч таких же огромных забот, не забудет склоняться к твоему изголовью. Какие сны тебе будут видеться, мальчик, по каким дорогам придется тебе шагать? Не растеряй, Амарча, на тех; дорогах свои первые тропки, лица, события, возьми их с собою.

Прижмись, мальчик мой, к дедушке Бали, крепче прижмись. Ему недолго осталось согревать тебя. Придет конец и его земной тропе, уйдет в землю и он. Пусть же вечно в твоем сердце отзываются эхом его сказки, пусть плачут и призывно трубят священные птицы — лебеди, журавли и гаги, они научат тебя любить людей н нашу неласковую землю до слез, до боли.

Не затеряй следы и Воло, будь с ним рядом. Страна наша без края и конца, но не теряйтесь. Может, еще не раз вам придется опираться на плечи друг друга, идти друг за другом.

Какие сны тебе будут видеться, Амарча?

Ночная сторона Земли — по-эвенкийски Север.

Хэглэн — Полярная звезда. По мифологии — выпускает утро.

Хутэ — дитя мое.

Аргиш — обоз из оленьих упряжек.

Эни — мама.

Килакавун — травяной хоккей.

Ванггай — яловая важенка,